«И земской староста Кузма Минин советовав с нижегородцы со всякими людми, чтоб прося у Бога милости начать доброе дело помочи Московскому государьству, собрався с ратными со всякими служилыми людми итти под Москву, как бы Московское государьство от злодеев от поляков очистить и Москву доступить, а ратных бы людей смольнян пожаловать поднять на службу большим жалованьем. Смольняне сказали все ради идти под Москву для очищения от врагов» [47, 353].
В конце 1611 г. можно было подумать, что возвращаются времена прежней розни и снова возникнет угроза Нижнему Новгороду. Поэтому не исключено, что был предпринят найм ратных людей для обороны города, для чего были приглашены дворяне и дети боярские из Смоленска и других городов «от Литовской Украины». Мы знаем, что позже состоялся отдельный поход нижегородского ополчения для освобождения Москвы, и уверенно говорим об этом как о начальной цели действий Кузьмы Минина и жителей Нижнего Новгорода. Но прежде чем эта цель была окончательно сформулирована, тоже прошло время.
Все говорит о том, что земский центр сопротивления подмосковным казакам и самообороны создавался в Нижнем Новгороде исподволь. Объявлять сразу о самостоятельном походе на Москву в городе, где сидит воевода, направленный «боярами» Первого ополчения, было бы по меньшей мере самонадеянно и опасно, если вовсе не бессмысленно. С. Ф. Платонов в речи на торжественном заседании Нижегородской ученой архивной комиссии 25 августа 1911 г. [49, 12–13] подчеркивал, что «в Нижнем Новгороде для ополченских дел» был устроен особый приказ, во главе которого стояли: князь Д. М. Пожарский, рязанский дворянин Биркин, дьяк Юдин; у казны был Кузьма Минин. Этот приказ состоял отдельно от общей администрации Нижнего Новгорода, где в то время воеводами были князь Звенигородский и Алябьев. Таким образом, создались два автономных присутственных места. Одно ведало нижегородскими делами, другое – делами сначала нижегородского ополчения, потом ополчения всего Московского государства. Еще в 20-х числах декабря 1611 г. в отписке князя Дмитрия Пожарского из Нижнего Новгорода в Курмыш говорилось о целях сбора ратных людей: «… а из Нижнева итьти им с нами под Москву против литовских и польских людей». Тогда это означало только то, что нижегородцы собирались оказать поддержку подмосковному ополчению! Такой политический жест был жизненно необходим, пока в Нижнем Новгороде не выяснили общее земское настроение по отношению к «боярам», стоявшим с полками под Москвой.
