Правда, реакция на мой ответ оказалась скорее положительной.
— Хорошо, — и, отвернувшись, Аштия взглянула на смущённых и вместе с тем восторженно-оживлённых служанок Кариншии. — Добро пожаловать в мой дом.
«Очень правильная практика — по-человечески общаться с обслуживающим персоналом собственного обиталища, — подумал я. — Им-то подгадить хозяевам труда не составляет. С приближённой прислугой и охраной лучше не ссориться». Мне всё больше нравились местные традиции.
Меня никто не спешил рассчитывать. После свадьбы жизнь Кариншии стала более замкнутой и степенной — похоже, девчонка по первости просто боялась натворить чего-нибудь такое, что вызвало бы недовольство госпожи Солор. Браком своим она всё равно по большей части была недовольна и обрушивала на меня смешанные тирады: «Да как вообще можно так жить?!» и «Мне все-все-все завидуют, потому что я теперь родовита и богата». И, не находя у меня сочувствия к первому и согласия со вторым, бесилась.
Бесилась забавно. Я давно уже привык воспринимать её наезды, как когда-то выходки «троллей» в Интернете: тренировался в остроумии, искал её слабые места и не стеснялся бить по ним. Чего мне было бояться? Уверенность, что увольнение у меня на носу, подпитывала решимость не щепетильничать. Аштию я видел редко, чаще мельком, и разговоров со мной на тему недопустимости такого отношения к её жене госпожа военный министр не заводила.
Похоже, ей было, в общем-то, наплевать на свою супругу. Та обеспечила ей должное в обществе положение «женатого чиновника», худо-бедно, но занималась домом с помощью двух экономок и управляющего и пока умеренно тратила деньги. Чего ещё нужно?
Судя по всему, Дом Солор действительно был из очень богатых и чрезвычайно знатных. С аристократией здесь приходилось встречаться почти так же часто, как со слугами, хотя появлялся я, собственно, только в вестибюле, где дожидался выхода своей подопечной. Та появлялась обычно в сопровождении пары служанок, секретаря и в половине случаев в отвратительном настроении. О чём немедленно сообщала мне и расписывала причины.
Я едва прислушивался.
— Ты ж рассказывала, как круто быть аристократкой, вот и утешайся этим, — неизменно было моим ответом на поток претензий.
И если б в ответ на это Кариншия не огрызалась, она не была бы собой. Перебирала буквально всё, что придёт в голову, я лениво парировал, и примерно на третьем-четвёртом выпаде запал у девчонки, лишённой привычных развлечений, пропадал, она сердито супилась и отправлялась за покупками.
