— Ай, иди отсюда, да? — Якуб раздраженно взмахнул рукой перед самым носом Анджелы. — С тобой потом говорить будем.
Анджела вышла, надув губы, а Якуб подался вперед, нависая физиономией над столом, и начал:
— Накололся я, брат, сильно накололся…
— На сколько? — деловито спросила Таня, решив пропустить «брата» мимо ушей. Ну, нерусский, бывает.
— На пятнадцать кусков пока.
— Неслабо… Ну, ничего, поднимешь как-нибудь. — Она обвела рукой богатую обстановку гостиной.
— Поднять-то подниму, да только теперь всю жизнь поднимать придется, шакалов этих кормить. Прижали они меня, Таня, хорошо, обложили, а я ничего с ними сделать не могу.
— Что-то с любым человеком сделать можно, — задумчиво проговорила Таня.
— Какие они человеки — твари, честное слово! Голыми руками зарежу, мамой клянусь!..
— А если поконкретней? Давай-ка выкладывай все. Может, на пару что-нибудь сообразим. Конечно, если тебе, гордому сыну Кавказа, в лом у бабы совета просить…
— Ну что ты, зачем так говоришь, слушай? — поспешно сказал Якуб. — Какая же ты баба? Бабы все дуры, а ты… Анджелка столько про тебя нарассказала…
— Значит, выходит, что я мужик? Ну, спасибо, милый, за комплимент.
— Какой мужик, слушай!
Якуб окончательно запутался и покраснел.
— Ладно, мою половую принадлежность потом обсудим. Говори давай по делу.
Он вздохнул и трагическим полушепотом начал:
— Понимаешь, Таня, была у меня раньше одна… женщина. Ах, какая женщина! Красивая, зажиточная, вдова торгового работника… Мы весной расстались, вышла она за немца замуж и уехала в Германию. Ай, как я тосковал, пока Анджелу не встретил…
— Без лирики, если можно, — сказала Таня и по-хозяйски развалилась в кресле.
— Я про Нору уже и забыл почти. Только три дня назад звонит мне ее брат, которому она здесь квартиру оставила, и говорит, что только что вернулся из Германии и привез мне от Норы письмо и посылочку. Я говорю, давай встретимся где-нибудь, а он говорит, приезжай лучше ко мне, я тебе расскажу, как она теперь, фотографии покажу. Я, как гондон, ушами хлопаю…
Таня рассмеялась, буквально представив себе, как названный Якубом предмет хлопает ушами; Якуб с обидой посмотрел на нее и продолжил:
— В общем, поехал я по известному адресу. Он, гнида, дверь распахивает, мордой улыбается, в комнату зовет, про Нору базарит, кофеем угощает. Конвертик вынимает, пакет достает — а в нем костюмчик джинсовый, фирменный, с лейблами, с заклепочками. Я, как положено, спасибо говорю, конвертик, не раскрывая, в карман, пакет в сумку…
