— Ну, здорово! — ликовал Лрн. — В таком можно запасти воды на много дней. Сколько мы времени сбережем!
Угль что-то промычал.
— Разве не правда? Что тебе не нравится?
— Да нет, правда — что здорово, то здорово, — отвечал Угль. — И даже немножко слишком: надо бы здоровее, да некуда. Мы его и пустой-то не знаю, как до дома дотащим. А с водой нам его с места не сдвинуть. А если его наполнять, таскаясь взад и вперед с половинками горшка, ничего мы не сбережем, ни время, ни силы.
— Н-да, — Арн наморщил лоб. — Тут ты прав. Но домой-то мы его как-нибудь доставим. Можно перевернуть набок и катить. А там придумаем какой-нибудь способ его наполнять.
— Единственный способ — это найти небольшой котел или ведро, что-нибудь такое, в чем помещается достаточно воды, но что все же можно поднять. Кто сказал, что в этих завалах больше ничего не отыщется? Кузнец-то тоже не мог таскать воду в этом здоровенном чане. Давай пороемся еще.
И мальчики снова взялись за дело. Они кашляли, чихали и отплевывались, продолжая руками и ногами разгребать золу, и издавали вопли восторга всякий раз, когда удавалось найти что-нибудь стоящее. И всякий раз им казалось, что они нашли сокровище, клад — как это всегда бывает с людьми, когда у них нет ничего.
Но вот оба мальчика вскрикнули почти одновременно, хотя и по-разному. У Арна вырвался крик ликования, он наткнулся на толстостенную деревянную бадью! Веревочная ручка сгорела, но дерево было настолько пропитано водой, что уцелело в огне. Нужно лишь продеть в ушки кусок веревки или полоску парусины, а то и просто воткнуть палку — и все в порядке. Способ наполнять чан найден.
Угль же закричал от боли. Он откопал уже несколько кузнечных орудий и все нетерпеливее раскидывал ногами золу, как вдруг наткнулся на наковальню, со всего маху ударив босой ногой по ее острому краю. И меж тем как Арн, размахивая бадьей, отплясывал танец победы, Угль с перекошенным от боли лицом прыгал на одной ноге, обеими руками обхватив другую.
Когда боль немножко утихла, Угль вернулся к наковальне и стал, теперь уже руками, высвобождать ее из-под пепла и головешек. А потом присел перед ней на корточки. На лице его заиграла улыбка, появилось мечтательное и счастливое выражение. В голове Угля зародилась и обретала все более ясные очертания некая мысль.
Опустившись на колени, он начал тщательно, пядь за пядью, обшаривать пол бывшей кузни.
