Настоящим адом на земле была школа-интернат Christ's Hospital в Лондоне. После того, как в 1877 году 12летний ученик Уильям Гиббз повесился, не выдержав издевательств, школа попала в поле зрения Парламента. Выяснилось, что с восьми вечера до восьми утра никто из учителей не присматривал за воспитанниками. Власть была сосредоточена в руках старост, т.е. старших учеников, а те творили, что хотели. У Уильяма Гиббза был конфликт с одним из старост. Мальчик уже сбегал из школы однажды, но его вернули и жестоко высекли. А когда и повторный побег не увенчался успехом, Уильям предпочел самоубийство еще одной порке. Вердикт врача – "самоубийство в состоянии временного помешательства." Порядки в школе остались прежними.
Напоследок хочется процитировать пронзительный отрывок из воспоминаний Джорджа Оруэлла. В возрасте 8ми лет он поступил в подготовительную школу Св. Киприана. Задачей подготовительных школ было натаскать мальчиков для поступления в престижные учебные заведения, в тот же Итон. Частью такой подготовки были и регулярные телесные наказания. В нижеприведенном отрывке маленького Джоржа вызвали к директору, чтобы высечь за тяжкий проступок -- во сне он мочился в постель.
"Когда я явился, Флип чем-то занималась за длинным полированным столом в прихожей кабинета. Ее рыскающие глаза меня тщательно осмотрели. Мистер Уилкес, по прозвищу Самбо, ждал меня в кабинете. Самбо был сутулый, неуклюжий мужчина, небольшой, но ходивший вперевалку, круглолицый, похожий на огромного младенца, обычно находившийся в хорошем расположении духа. Конечно, он уже знал, зачем я к нему явился, и уже вынул из шкафа наездничий кнут с костяной рукоятью, но частью наказания было вслух объявить свой проступок. Когда я это сделал, он прочитал мне короткую, но напыщенную нотацию, после чего схватил меня за шкирку, согнул, и начал бить наездничим кнутом. В его привычках было продолжать читать нотацию во время битья; я запомнил слова "ты гряз-ный маль-чи-шка", произносимые в такт ударам. Мне не было больно (наверное, он меня не очень сильно бил, так как это был первый раз), и я вышел из кабинета, чувствуя себя гораздо лучше. То, что после порки мне не было больно, было в некотором смысле победой, частично стершей стыд от мочения в постель. Возможно, я по неосторожности даже позволил себе улыбнуться. В коридоре перед дверью прихожей собрались несколько младших мальчиков.
– - Ну как -- пороли?
– - Даже больно не было, -- с гордостью ответил я.
