Когда Ян Торнтон не обратил внимания на предложение старшего мужчины, Элизабет вышла из себя. Не думая о том, что делает, она протянула руку и схватила со стола пистолет, зарядила, взвела курок и направила в широкую грудь Яна Торнтона.
– Читайте письмо!
Джейк, которого все еще заботил его желудок, поднял руки, как будто оружие было нацелено на него.
– Ян, знаешь ли, это могло быть какое-то недоразумение, и нехорошо быть невежливым с этими дамами. Почему бы тебе не прочитать письмо, а потом мы бы все сели за стол и хорошо, – он выразительно кивнул головой на мешок с провизией, – поужинали.
– Мне нет нужды читать его, – отрезал Ян. – Прошлый раз я прочитал записку леди Камерон, встретился с ней в оранжерее и получил пулю в руку за свои труды.
– Вы намекаете, я пригласила вас в эту оранжерею? – с гневным сарказмом спросила Элизабет.
Вздохнув с раздражением, Ян сказал:
– Так как вы явно решили разыграть Челтенхэмскую трагедию, давайте покончим с этим до вашего отъезда.
– Вы отрицаете, что послали мне записку? – резко спросила она.
– Конечно, отрицаю!
– Тогда что вы делали в оранжерее? – снова напала Элизабет.
– Я пришел в ответ на эту почти неразборчивую записку, которую вы мне прислали, – сказал он устало, оскорбительно растягивая слова. – Можно предложить, чтобы в будущем вы меньше тратили время на театры, а часть его посвятили исправлению вашего почерка? – Он перевел взгляд на пистолет. – Положите его, пока не поранили себя.
Дрожащей рукой Элизабет подняла его выше.
– Вы оскорбляете и унижаете меня каждый раз, когда я бываю в вашем обществе. Если б мой брат был здесь, он послал бы вам вызов. Так как его здесь нет, – продолжала она, почти не думая, – я потребую сатисфакции сама. Если бы я была мужчиной, то имела бы права на сатисфакцию на поле чести и, как женщина, не желаю отказываться от этого права.
– Вы смешны.
– Возможно, – тихо сказала Элизабет, – но так случилось, что я к тому же прекрасно стреляю. Я намного более стоящий противник на дуэли, чем мой брат. Так вы выйдете со мной, или я… прикончу вас здесь, – пригрозила она, настолько вне себя от ярости, что ни на секунду не задумалась, как безрассудны и как абсолютно бессмысленны были ее угрозы. Кучер настаивал, чтобы она научилась стрелять для собственной защиты, но хотя великолепно целилась, когда училась на мишенях, Элизабет никогда не стреляла в живое существо.
– Я не сделаю такую глупость, черт побери.
Элизабет подняла пистолет еще выше.
