Вернее, это напугало ее до смерти, когда она открыла глаза после сегодняшнего обморока и увидела над собой его лицо. А вслед за испугом пришло совсем иное чувство.
Она поёжилась, вспомнив, каким странным огнем зашлось в гостиной ее тело, как загремела в ушах кровь, как налились жаром руки и ноги. Все из-за близости этого парня с синими глазами! Но почему?
Триш привыкла жить одна. К тридцати годам она честно ознакомилась с интимной стороной жизни человека, пережила пару в высшей степени пристойных романов, закончившихся ничем, а именно расставанием, и полностью успокоилась. Она не ощущала своего одиночества, она ощущала исключительно удовлетворение своей замкнутой размеренной жизнью.
И уж конечно она никогда не переживала таких острых, ярких приступов физического желания. Именно поэтому сегодняшняя реакция ее и напугала до такой степени.
Триш еще раз прокрутила в памяти сегодняшнюю сцену — и издала тихий стон отчаяния. Надо же было выставить себя такой идиоткой! Сначала брякнуться в настоящий обморок при виде собаки, потом открыть глаза и лепетать «Брюс… о, Брюс…»!
Она почувствовала, как румянец стыда заливает ее лицо. Если она что в жизни и ненавидела, так это дурацкие ситуации. Сегодняшняя — из их числа. Нет, она вовсе не считала себя какой-то особенной, наоборот, всегда старалась объективно оценивать собственную деятельность, но сегодня ей удалось выставить себя на посмешище, создав образ слащавой истерички, избалованной городской идиотки. Писательница!
Триш неожиданно разозлилась на несчастного йорка, который, вероятно, давно уже почил с миром. Если бы не его истеричный выпад двадцать лет назад, Триш ни за что бы не упала в обморок при виде лохматого черного пса…
Она вспомнила оскаленные белые клыки громадной зверюги и немедленно ощутила знакомую слабость в ногах. Да, суперагентша из нее получится — супер! Миранда Секстон, которая боится собак! Нонсенс.
Сэнди закончила с вещами и бодро поинтересовалась:
— Ну и как тебе здесь? Скажи, шикарное местечко?
— Д-да. Нет, правда, здесь замечательно. Очень красиво вокруг.
Сэнди озабоченно прищурилась.
— Ты уверена, что ты в порядке, Триш? Ты чертовски бледная. Может, ты все-таки ударилась при падении? Голова не болит?
— Да нет же! Перестань мне напоминать об этом позоре.
— Ничего позорного не вижу. И вообще, жаль, что ты этого не видела. Могла бы сунуть в новый роман. Очень… запоминающаяся сцена.
— Какая еще сцена?
— Ну как же: сначала из-за угла дома вырывается огромное чудовище, героиня издает жалобный крик и падает как подкошенная, а через мгновение из-за того же угла выскакивает мужественный красавец со шрамом на щеке и подхватывает бездыханную героиню на руки, словно перышко. Ее головка покоится на широкой бронзовой груди героя, и он бережно несет ее в дом, которому суждено стать колыбелью их грядущего светлого чувства…
