Находясь в полусне, Сэм предавался любви с какой-то отчаянной страстью, как будто от этого зависела по меньшей мере жизнь всего рода человеческого.
В сравнении с тем юношей, который когда-то подарил ей первый опыт любви, возмужавший за десять лет Сэм отличался завидным знанием того, как доставить женщине удовольствие. Под его умелыми ласками Донна взмывала к небесам, постигая неземное блаженство. Жар его поцелуев, подобно пламени адской печи, заставлял ее молить о пощаде. Она извивалась под опытным любовником, тысячу раз умирая от взрывающегося в ней умопомрачительным фейерверком восторга и тысячу раз оживая, чтобы начать все сначала…
И вот все вмиг окончилось. Двойной вскрик наслаждения унесся ввысь, оставляя по себе физическую усталость.
Сэм упал на спину и устремил немигающий взгляд в потолок, только сейчас осознавая, что произошло.
Донна некоторое время выжидающе следила за ним, потом осторожно тронула за плечо.
Он дернулся, точно его ударило током, и отрывисто проговорил:
— Мы не должны были делать этого.
— Что толку жалеть о содеянном? — успокаивающе промолвила Донна и вдруг, повинуясь внутреннему порыву, призналась: — Хотя, что касается меня, я лгу. Мне ничуть не жаль. Я получила то, что хотела, и не собираюсь стыдиться, точно совершила преступление.
— Согласен, это не преступление, — подтвердил Сэм отстраненно, будто за него кто-то вещал из потустороннего мира. — Все гораздо хуже. Преступник — безвольная жертва собственных страстей. Мы же, обладая волей и разумом, сознательно пошли на поводу у низменных желаний.
— Не смей оскорблять нашу любовь, цепляя на ее прекрасное лицо маску животной страсти, — возразила Донна. — Если надо, я готова признаться в слабости, но ты не дождешься от меня лицемерного раскаяния.
— В тебе говорит эгоизм, Донна. Тот самый, из-за которого ты когда-то сама отказалась от любви, которую сейчас пытаешься вздернуть на древко, словно знамя. Что тебе известно о ней? Мисс Донна Диксон умеет лишь принимать, но никогда ничего не дает взамен.
Он поднялся с кровати и, подбирая с пола свои вещи, начал одеваться. Донна некоторое время изумленно следила за ним, прежде чем спросила:
— Что ты делаешь?
— Разве ты не видишь? Собираюсь уйти, — сдержанно проговорил Сэм, застегивая влажную рубашку и заправляя ее под ремень джинсов.
— Но ты не можешь взять и оставить меня! Кроме того, сейчас глубокая ночь, — сделала попытку задержать его Донна, все еще не веря в то, что он действительно уйдет.
