Вздрогнув, Карисса обернулась, приподняв брови. Ее широко раскрытые глаза, подернутые усталостью, обратились к мужскому силуэту на фоне залитого светом холла отеля, отделенного от них огромным витринным окном.
Ослепленная этим ледяным сиянием, она могла разглядеть лишь превосходную стать незнакомца, широкий разворот плеч, гордую посадку головы. Не более того.
Мужчина, обратившийся к ней, отступил, направляясь прочь. Он торопился, Карисса видела это. Но все же остановился и уверенно проговорил:
— Для одной из постоялиц вызвали «скорую». Неожиданно ей стало плохо.
Карисса вгляделась в щедро озаренное пространство холла. Медики везли к выходу каталку с пожилой дамой, которая лежала без сознания, укрытая простыней, а в ногах у нее стояла сумка с вещами. Всего несколько минут назад пианистка видела ее в добром здравии среди публики, перед которой выступала в небольшом музыкальном баре. Медики приглушенно переговаривались, направляя каталку к машине. Карисса проводила их взглядом и тихо пробормотала:
— Как она?
— Хотел бы я знать… — проговорил мужчина, которого она теперь могла разглядеть получше. В темных джинсах и футболке, он был не небрежен, как ей показалось сначала, а взбудоражен и напряжен. Челюсти были стиснуты плотно, отчего лицо виделось резким и непримиримо жестким, напруженная жилистая шея вытягивалась по мере того, как медики с каталкой удалялись. — Но это можно выяснить, — неожиданно объявил он, не глядя на случайную собеседницу.
В его голосе прозвучала убежденность, подкрепленная сознанием собственной значимости. Это заставило Кариесу повнимательнее вглядеться в незнакомца.
В сумятице океана вечерних женских духов ей удалось уловить запах, который источала его кожа.
Карисса огромное внимание уделяла запахам. Они всегда были для нее посланцами сокровенного мира личных предпочтений. Мнение, что человек анонсирует себя с помощью тех или иных ароматов, с годами оформлялось в принцип. Она чутко вслушивалась в благоухание, распространяемого окружавшими ее людьми. Так и теперь.
Аромат складывался из сладковато-пряных, бархатистых и бальзамических нюансов, с тонкой ореховой горчинкой, он был душистым, насыщенным, лесистым и морским одновременно. Все это органично переплеталось, производя исключительное сочетание.
Сколько одеколонов ни перебрал жених Кариесы, Аласдайр, а желаемой органичной симфонии ему так достичь и не удалось, с легкой горечью констатировала она. Иное дело этот поразивший ее своей неброской врожденной уверенностью незнакомец, вслед которому глядела теперь Карисса. Аласдайр не столько пах, сколько разил безыскусными «шипучими» отдушками, так не вязавшимися ни с его внешностью, ни уж тем более с его научными амбициями. Аласдайр получал степень магистра во Франции, что само по себе не вызывало у девушки протеста, однако этот процесс несколько затянулся. Молодого человека это обстоятельство, похоже, нисколько не тревожило. По какой-то непонятной причине он не боялся упустить Кариесу, тогда как она не чувствовала себя готовой к столь длительным ожиданиям.
