— Желаю вам удачи, сеньорита.
Что-то большое и темное толкнуло ее в бок, и, повернувшись, Оливия увидела Шипа. Пес тряхнул огромной лохматой головой и, усевшись на задние лапы, уставился на Оливию. Она с опаской протянула руку и погладила собаку по голове. Шип зажмурился от удовольствия.
— Он оказался совсем не страшный, а очень, очень добрый. Так же, как и вы, Карлос. — Великан смутился, Оливия тоже, и, чтобы избавиться от неловкости, она жизнерадостно провозгласила: — Лаура сегодня приготовила удивительно вкусный мясной пирог. Хотите кусочек?
— Не откажусь, — прогудел Карлос. — Только я с удовольствием попробовал бы вашей стряпни. Когда вы угостили меня своим яблочным пирогом, я чуть пальцы себе не откусил.
Оливия рассмеялась. Она не видела, как от окна отошел Рональд, который со странным выражением на лице наблюдал всю сцену.
Остаток вечера прошел спокойно. Рональд Даррелл в поле ее зрения больше не появлялся, а Оливия не испытывала желания общаться с ним сверх того времени, которое было необходимо для изучения документов. Однако, уже собираясь лечь спать, она вспомнила, что Рональд так и не назвал ей точного времени, когда они поедут в больницу к Патрику. Может, он вообще забыл об этом? Поколебавшись, Оливия решила попытать счастья. Наверняка Рональд еще не спит. Владельцу такого огромного хозяйства не освободиться раньше позднего вечера. Уверив себя, что ее поведение не выходит за рамки приличий, Оливия вышла из комнаты и спустилась вниз.
Рональд действительно еще не спал. Он сидел в гостиной: в руке его был стакан, а на изящном столике перед ним бутылка виски. Едва Оливия вошла в комнату, как ее присутствие тут же было замечено.
— Сеньорита, — чопорно произнес Рональд. — Чем обязан?..
— Я хотела узнать, не забыли ли вы о своем обещании.
— Ни в коем случае.
— Тогда вам не стоит напиваться. Как вы завтра поведете машину?
— Вот это уже мои проблемы.
— Не только, раз я буду вашим пассажиром.
— Уверяю, что доставлю вас к Патрику в целости и сохранности. Что-то еще?
Ух, как он ее злил! И этот взгляд, и искривленные в ухмылке губы, и даже его вызывающая поза! Оливия испытала почти непреодолимое желание вспрыгнуть на стул и стукнуть Даррелла по макушке, чтобы хоть немного встряхнуть ему мозги. Может, тогда он будет вести себя по-другому…
От этой новой мысли она пришла в смятение. Совсем недавно любое проявление бурных эмоций, равно как и возможность физического насилия с ее стороны, показалось бы самой Оливии верхом безрассудства. Но после того злополучного дня, когда она разорвала помолвку, ее чувства перестали соответствовать ее прежним принципам. Они уже не поддавались жесткому контролю и то и дело преобладали над здравым смыслом. Словно внутри Оливии сгорел некий предохранитель и она больше не в состоянии управлять собственными эмоциями.
