— Интеллигентно, — пропел Илья.
Он живо размышлял, доедая последний салат. Вот, кажется, его папахен — обыкновенный смертный, правда, богатый, известный, пользующийся почетом, уважением, довольный собой… Но он абсолютно ничего не знает, не понимает, не ощущает даже иронии по отношению к самому себе, поскольку полный непрошибаемый дурак со шкурой бегемота. Интересно… Зато берет на себя право рассуждать о человеческом разуме с удручающей спесью и чудовищным гонором.
В каждом ровно столько тщеславия, сколько ему недостает ума, повторяла мать. Она была права. До чего же порой ослепляет и одурманивает человека собственное чванство! И человече начинает смотреть на себя с восхищением, хотя на самом деле едва перегнал все остальные существа на планете в своем развитии. Поэт беседовал сам с собой и считал это обменом мыслей. Каких мыслей?!
Илье показалось, что в большой комнате медленно, пышным цветом распускается пошлость, вроде огромного цветка посередине стола. Затасканные, избитые до синяков слова папашки попадали из его обширного склада глупости на его болтливый и пустой язык…
"А вот если открыть черепную коробку папахена, как крышку чайника? — фантазировал Илья. — Что бы у него оказалось в голове? Надо подумать… У математика там наверняка запрятаны разные числа и уравнения, у влюбленных — женские профили и ножки, на манер рисунков Пушкина, у распутников — целые порносайты, у поэтов — стихи…"
Илья покосился на отца. У этого — и стихи?.. Хотя стихи стихам рознь. И вообще можно ли отцовское рифмоплетство назвать поэзией?.. Конечно, нет…
Илья хихикнул, вспомнив одно "гениальное" песенное четверостишие папаши, которое не обсмеивал только ленивый.
Пусть все растет вокруг меня:
Дома, заводы, пашни, шахты…
Они стоят… И счастлив я,
К тому стоянию причастный…
— А правда, что за тебя сочиняет жена? — резко спросил Илья, прервав словоблудие отца.
Тот споткнулся на полуслове и возмущенно откинулся на спинку стула:
— Что за чушь? Кто тебе сказал?!
— Да будет врать! Не придуривайся! — махнул рукой Илья и принялся старательно вытирать масленые пальцы салфеткой. — Это знают абсолютно все! Весь Союз писателей! Все редакции!
Илья, конечно, брал отца на пушку. Ничего подобного он нигде не слышал. Просто обо всем догадался по реакции сестры.
— Да и Симка это подтвердила! — тотчас заложил он сестрицу.
— Сима?! — побледнел отец.
Он встал, резко открыл дверь в коридор и гаркнул:
