— А ты как думаешь?
Любочка вновь хихикнула.
— Шеф, ты как относишься к рыбалке? — прилип Никоша к Малышеву.
— К Рыбалке? Плохо! Я вообще советских маршалов не люблю! — пробубнил Григорий. — А ответ — толстолобик. Родственник карпа. Вот как этот наш общий друг! — и он ткнул пальцем в Николая, очень худого, с высоким лысым лбом. — Лобастый и костлявый!
— Кто лобастый и костлявый? Я?! — возмутился Никоша и тотчас мирно согласился: — Верно, шеф, ты как всегда прав! Но зато я со своим лбом знаю много такого, чего другие не знают. Например, когда падет Америка. Но пока не скажу. Тайна!
Люба залилась смехом.
К тому времени страна полностью потеряла операционное поле и агентуру, олигархи развалили КГБ, то бишь ФСБ. Оно им было не нужно и опасно. И Григорий еще раз убедился, что поступил разумно, поскольку всегда мыслил в правильном направлении.
Если вдруг выдавался свободный вечер, он подсаживался к Любаше взглянуть какой-нибудь юморной фильм. Она радовалась, а Гришка чувствовал себя распоследним подлецом. Ничего обещать этой милой девчушке он не мог, кроме как посидеть с ней рядом и с удовольствием подышать запахом ее духов.
Так пробежало больше года. В тот мартовский день показывали фильм про советских аэростатчиц в годы войны. Григорий шлепнулся на стул рядом с Любой как раз в тот момент, когда аэростат непредвиденно улетел, девушка осталась на нем в сетке, а молодой лейтенант повис на тросе. И полез по тросу вверх.
— Во! Лезет к ней! — оживился болтающийся неподалеку Николай, еще не потерявший надежды на Любино расположение, хотя шеф постоянно торчал у него на дороге, как непобедимый знаменитый танк "тридцатьчетверка". — Сейчас лейтенантик ее трахать будет! Ох, тяжела ты, мужская доля, тяжела! — Поймал грозный взгляд шефа и слегка испугался. — Прости, Любаша, сорвалось!
— Неисправимый! — буркнул Григорий. — Кроме того, думаю, в советском фильме этого не покажут.
— Да, в советских фильмах никто ничем подобным не увлекался, — с готовностью согласился Никоша. — Там все, как один, жили половой жизнью или занимались сексом.
Шеф неодобрительно покосился на него.
— А что я такого сказал?! — возмущенно завопил Колян. — У нас тут прямо институт благородных девиц, а не детективное агентство! И вообще, кто не смеется, тот давно сошел с ума!
Его торопливо прервала Люба, стремясь погасить новый конфликт, который грозил разгореться.
— Вот в советское время показали один раз что-то типа клипа: на селе у реки поют в грузовике музыканты в косоворотках, с балалайками, потом молния поджигает провода, взрыв — и музыканты прыгают в воду… А на этом фоне в воду входят сельские девушки в цветастых нарядах, заматывают юбки намного выше колена и полощут белье. Как Катерина Матвеевна в "Белом солнце пустыни". Я тогда еще маленькая была. В перестройку, когда к нам стали завозить и зарубежные развлекалочки, этот же советский клип повторили на Новый год.
