Выяснив суть дела, она презрительно фыркнула.
— Делов-то куча! — весьма "интеллигентно" сказала она, вздернув плечи. — Теперь я ключи уворую для тебя, Витюша, но только в августе. И пускай Герочка женится, ты ему не препятствуй. Дело хорошее!
— Ничего хорошего, кроме плохого. Сомнительная фамилия "Сумнительная"… Неужто Нинке нравится? — машинально прокомментировал растерявшийся Виктор: даже от Татки он не ждал подобного жеста.
— А как же твои моральные принципы? — не к месту поинтересовался у нее Георгий.
— К чертям собачьим! — энергично высказалась Татка. — Раз они мешают вашему счастью!
Она всегда была своя в доску.
Все лето Виктор провел как в тумане, словно в нехорошем тревожном сне. Он страшно мучился без Таньки, а встречаться приходилось лишь в парке на скамейке. Совершенно одурев к вечеру от жары и одиночества, Виктор звонил Тане и требовал, чтобы она немедленно вышла на улицу. Испуганная его тоном Танька тотчас прилетала к метро.
— Таня! — бросался к ней навстречу Виктор. — Ради всего святого скажи: какая разница между глаголом и сказуемым?
— Балда! — смеялась Танька. — Ты настоящий урод, Витя!
В следующий раз он изобретал совсем другую проблему.
— Танечка, родная, как говорить правильно: укра" инский или украи" нский?
Или стонал:
— Таня, умоляю, "не думай о секундах свысока"!
— Просто глупо! — наконец обиделась Таня. — У тебя что, нет других тем для разговоров?
— Это и паровозу понятно, — ласково объяснил Виктор. — И никогда не было. А где мне их взять? Бедного мальчика воспитывала программная литература и советская песенная классика. Поэтому я и вырос таким дебилом. Так что я тебя поздравляю: ты здорово прокололась с выбором!
Он наклонился к Тане, осторожно поцеловал ее в лоб и нежно сообщил, глядя в глаза:
— "Ты — моя мелодия!"
— А хотелось бы быть музой! — нагло заявила Танька. — Какой-то там мелодии — еще, кстати, неизвестно какой — для меня маловато!
— А ты капризна, родная! — заметил Виктор и тут же попросил с чувством: — Ну, тогда "стань моей сиреною"!
Таня наморщила нос и поощрительно улыбнулась: сирена ее устраивала значительно больше.
— Уже занятнее, — сказала она. — Продолжай!
Крашенинников молчал.
— Неужели иссяк запас песенной классики? — изумилась Таня. — Или ты выдохся? Не подсказать ли тебе что-нибудь?
— Я тебя умоляю, — пробормотал Виктор и вдруг нервно стиснул Таньку ладонями так, что она жалобно ойкнула от боли и неожиданности. — Таня, — заговорил он быстро и напряженно, — я не доживу без тебя до осени, я, наверное, скоро сойду с ума, или заболею, или застрелюсь! Или не знаю что… Сдохну как собака. Но я не могу тебя не видеть, не слышать, не чувствовать!.. Это просто невозможно, Танька! Мне обрыдло общаться с тобой по телефону! Придумай что-нибудь, ну, пожалуйста! У тебя наверняка есть Брижиттки с квартирами!
