Он задумался и замолчал, уткнувшись носом в Танькины лохмушки. Витя на распутье…
— А вот что я вспомнила, — сказала она, — почему ты не прочитал мне ни одного стишка про зиму? Неужели не знаешь?
— Такого не бывает, Танюша, — отозвался Виктор. — О зиме так о зиме, пожалуйста:
Приди! Чтоб снова снег слепил,
Чтобы желтела на опушке,
Как александровский ампир,
Твоя дубленочка с опушкой.
Могу еще:
Время года — зима. На границах спокойствие. Сны
Переполнены чем-то замужним, как вязким вареньем.
И глаза праотца наблюдают за дрожью блесны,
Торжествующей втуне победу над щучьим веленьем.
— Ну, ты даешь! — восхитилась Таня. — Откуда ты столько знаешь?
— Я ничего не знаю, — медленно ответил Виктор. — Абсолютно ничего и ни о чем… Просто ловко пускаю пыль в глаза, создаю имидж, видимость. Шибко выгодное дело! Хотя в башке у меня одна только дурь. Поцелуй меня, Танька!
— И это тоже дурь? — спросила она, прищурившись. — Насчет поцелуя?
— А вот это как раз не факт, — пробормотал Виктор. — За фигом на тебе вечно столько тряпок? В доме ведь африканская жара… Начхали, Танька, мы с тобой на советы классика, заклинавшего "не ходите, дети, в Африку гулять!" И ничем хорошим наше непослушание не кончится…
Кто ему тогда подсказал эту вещую мысль?..
На все лето теремок пришлось покинуть, вернув его на время хозяевам. И тут как раз начались неприятности: Гера признался Виктору, что Таткины родители в полном недоумении и замешательстве тщетно зазывают его к себе в гости — почему бы ему не приехать туда, где он провел около года? И он не знает, что делать. Ехать для отвода глаз не хочется и врать очень противно.
— Да, крепко я тебя подставил, — невесело и виновато сказал Виктор. — Угораздило идиота… Теперь не расхлебаешь. А что Татка?
— А что Татка? — пожал плечами Гера. — Словно ничего не происходит, пишет портрет соседки в лиловом платке и уверяет родителей, что я просто очень занят.
— Бредятина! Мрак! — проворчал Виктор. — Лажанулись мы с тобой, Герка…
— А самое плохое, Витя, — продолжал Гера, — что я собираюсь жениться. Кстати, не забудь: двадцатого ты должен быть у нас.
— Что-о? — прошептал ошарашенный Виктор и судорожно взлохматил пятерней волосы. — Ты ведь в курсе наших обстоятельств: ни у меня, ни у Таньки невозможно… И если избушка на курьих ножках отпадет… Ты же нас без ножа зарежешь! Я раньше всегда по чужим хатам ошивался. Тебе вступило жениться? Шибко приспичило? Что, Нинка без штампа не дает?
