— А что из себя представляет Гера? — спросила Таня.
— Гера — это улыбка чеширского кота, — буркнул Виктор.
— Кого? — вновь изумилась Татьяна. — С тобой чем дальше, тем интереснее!
— Есть такое дело… И еще увлекательней будет! Просто здорово! — скромно заверил ее Виктор. — "Алису в стране чудес" читала? Так вот, если помнишь, но ты, видать, ни черта не помнишь, там был шибко хитрый кот — он исчезал, а улыбка оставалась. Это Гера. Дошло?
Таня помолчала немного. Сейчас скажет "наверное". Но она произнесла неуверенно:
— Почти…
— Ну, в общем, увидишь — поймешь, — заключил Виктор. — Значит, мы завтра играем роли приветливых хозяев, можешь пока дома потренироваться. Главное, порепетируй мытье посуды. У тебя пока с этим делом не очень. А насчет улыбок проконсультируйся с какой-нибудь своей местной Клавкой Кардинале, у нее есть специальный курс по мастерству. До завтра!
Утром они встретились на вокзале. Был на редкость тихий теплый светлый день, один из тех, что осень, уходя, иногда вдруг дарит на прощание.
Гера появился подтянутым, выбритым и одетым, хоть и спортивно, но так продуманно и аккуратно, словно рассчитывал на асфальтовые дорожки в парке "Сокольники" вместо распутицы и непролазной грязищи глинистого леса. Возле Георгия терлось прелестное создание в светлой курточке. Виктор увидел их издалека. У Геры премилая крошка, отметил он про себя.
Таня поправила съехавшую набок пуховую шапочку и важно, церемонно протянула Гере руку. Он руку поцеловал. Виктор искренне восхитился, хотя знал Георгия далеко не первый год. Да, силен мужик, ничего не скажешь! Это врожденное, никуда от природы не денешься. Дал же Бог человеку! Ручонки целует запросто, будто всю жизнь только сему и обучался. Крошка по имени Ниночка несколько смущенно жалась к Гере. Интересно, что друг наплел ей про Виктора и Таню?
Очевидно, помня вчерашние наставления Виктора, Таня тотчас взялась развлекать гостей. Она моментально разболталась, как любимое Витькино радио, которое на сей раз не выключишь, и говорила бесконечно, выложив уже через пятнадцать минут немалые подробности о себе, Викторе, подругах и о даче. Конечно, что могла. Крашенинников слушал запоем, с наслаждением, вытянув длинные ноги и терпеливо дожидаясь, когда она наконец перейдет от пустого трепа к животрепещущим интимным деталям, время от времени с интересом поглядывая то на Геру, то на Ниночку. Гера был привычно вежливо-внимателен и непроницаем, — даже надоело! — а Ниночка проявляла очевидное любопытство.
