Взаправду ли Томас Ньюком был подкидышем, воспитанным в работном доме той самой деревни, которая теперь превратилась в большой промышленный город, носящий его имя, — неизвестно. Слух об этом пустили во время последних выборов, когда сэр Брайен баллотировался здесь от партии консерваторов. Соперник его, мистер Гав, несравненный кандидат либералов, расклеил по городу плакаты с изображением старого работного дома, "родового гнезда Ньюкомов", и насмешливыми подписями, призывавшими вольных британцев голосовать "за Ньюкома и работные дома", "Ньюкома и приходские приюты", и тому подобное. Впрочем, кому какое дело до местных сплетен? Тех, кто удостоен приглашения в дом леди Анны Ньюком, отнюдь не интересует, кончается ли родословная ее прелестных дочек на дедушке-олдермене, или через мифического брадобрея она восходит к бороде короля-исповедника.
Томас Ньюком работал ткачом в родной деревушке и приобрел там славу человека честного, бережливого и умелого; ее он и привез в Лондон, где поступил в ткацкую мануфактуру братьев Хобсон, которая позднее стала именоваться "Хобсон и Ньюком". Не трудно себе представить всю дальнейшую историю Томаса Ньюкома: подобно Уиттингтону и многим другим лондонским подмастерьям, он начал бедняком, а кончил тем, что женился на дочери хозяина и стал шерифом и олдерменом лондонского Сити.
Однако с Софией Алетеей Хобсон, женщиной состоятельной, благочестивой и выдающейся (как любили в те дни называть иных ревностных христианок) мистер Ньюком сочетался уже вторым браком, и она пережила его на много лет, хоть и была значительно старше годами. Ее дом в Клепеме был долгое время прибежищем самых знаменитых религиозных деятелей. За ее столом, уставленным щедрыми плодами ее садов, можно было встретить самых красноречивых толкователей Библии, самых высокоодаренных миссионеров и самых невиданных прозелитов со всех концов земли. Небо поистине благословило ее сады обилием, как говаривали многие преподобные джентльмены; во всей Англии не сыскать было такого сладкого винограда, таких персиков и таких ананасов. Крестил ее сам мистер Уайтфилд, и в конторах Сити, а также в кругу друзей рассказывали, будто оба имени — София и Алетея, — данные ей при крещении, — греческие и в переводе означают "мудрость" и "истина". Софии Алетеи, ее дома и садов давно уже не существует, но сохранившиеся по сей день названия — София-Террас, Алетея-роуд, Хобсон-сквер и прочие — всякий раз, как наступает срок арендной платы, подтверждают, что земля, посвященная памяти этой выдающейся женщины (и свободная от налога), все еще приносит ее потомкам богатый урожай.
