Что до спутника короля, виконта Каслвуда, осиротевшего со смертью сына, разоренного своею преданностью, покрытого рубцами и шрамами — памятью славных дел — и состарившегося в изгнании, о нем, думается мне, родичи должны молчать; и если сей патриарх свалился под действием винных паров, им не пристало указывать на него пальцами и останавливать прохожих, чтоб те смеялись над ого сединами и багровым лицом. Как! Разве поток сбегает с гор прозрачным и вольным для того, чтобы пробежать по прекрасным пастбищам, вскормить и пустить на простор светлые ручьи и кончить свой путь в деревенской канаве? Жизни, имевшие прекрасное начало, нередко ждет бесславный конец; с почтением и благоговейным страхом должен наблюдатель размышлять о подобных судьбах, узнавая их историю. Я слишком часто встречал Успех на своем веку, чтобы с приветственными кликами бросать вверх шляпу, когда он проезжает мимо в золоченой карете; я свершу свой скромный долг и позабочусь о том, чтобы мои соседи в толпе не слишком разевали рты от удивления и не рукоплескали слишком громко. Лорд-мэр ли это, во всем своем блеске отправляющийся на парадный обед в Мэншен-Хаус? Или это бедняга Джек из Ньюгетской тюрьмы, которого шериф и копьеносцы сопровождают в его последнем путешествии к Тайберну? Я заглядываю в свое сердце и решаю, что я не хуже лорд-мэра, и вижу, что я не лучше ньюгетского Джека. Наденьте на меня цепь и красную мантию и поставьте передо мною пудинг, и я отлично исполню роль олдермена и после сытного обеда вынесу Джеку смертный приговор. Морите меня голодом, отнимите у меня книги и общество честных людей, приучите меня любить игру в кости, джин и наслаждения, а потом пустите меня на Хаунслоу-Хит, и я схвачу первый подвернувшийся кошелек. "И буду повешен, как того и заслуживаю", — добавите вы, желая положить конец этой скучной болтовне. Я не говорю "нет". Я могу только принять мир таким, каким я нахожу его, включая пеньковый галстук, поскольку он нынче в моде.
Глава I,
повествующая о том, как Фрэнсис, четвертый виконт, прибыл в Каслвуд
Когда Фрэнсис, четвертый виконт Каслвуд, вступил в свои наследственные права и в году 1691-м явился в качестве законного владельца в поместье Каслвуд в графстве Хэмпшир, — единственным, не считая прислуги, обитателем Каслвудского замка был двенадцатилетний мальчик, о котором никто бы и не вспомнил, если б миледи виконтесса не натолкнулась на него в самый день своего приезда, обходя вместе с домоправительницей все помещения замка. Мальчик в это время сидел в комнате, известной под названием библиотеки или желтой галереи, где висели портреты предков, в том числе шедевр сэра Антонио Ван-Дейка, изображавший Джорджа, второго виконта, а также писанный мистером Добсоном портрет недавно скончавшегося третьего виконта; супруга и вдова последнего не сочла, видимо, уместным увезти его из Каслвуда и, переезжая в свой дом в Челси, близ Лондона, захватила лишь собственный портрет, работы сэра Питера Лели, изобразившего миледи в виде охотницы из свиты Дианы.
