— Смотри, Шико! — гремел Хламсброд. — Теперь береги башку!
В следующем бою оба и впрямь все время норовили угодить друг другу по голове. Копье Хламсброда попало в цель — сшибло баронов шлем вместе с перьями и венком из роз. Однако бросок его сиятельства пришелся еще точнее копье стукнуло Хламсброда по шее, и тот камнем свалился наземь.
— Он победил! Он победил! — вскричала Джемми, махая платочком; Джемайма Энн упала в обморок, леди Бланш завопила, а мне стало так худо, что я едва устоял на ногах. Все зрители волновались, кричали, только сам барон сохранял полное спокойствие, отвесил изящный поклон и, глядя на Джемми, поднес к губам свою руку. И тут вдруг откуда ни возьмись какой-то иудейского вида незнакомец перепрыгивает через барьер и в сопровождении еще троих бросается к барону.
— Стань у ворот, Боб! — кричит он. — Барон, я арестую вас по иску Сэмюела Левисона за…
Но он так и не успел сказать за что. Выкрикнув: "А!" и "Saprrrristi!" и еще что-то непонятное, его сиятельство обнажил меч, пришпорил коня, перемахнул через бейлифа и был таков. Мистер Стабз, помощник бейлифа, убрался с дороги, потому что барон пригрозил, что проткнет его копьем. А когда мы подхватили бейлифа и привели в чувство с помощью глотка бренди, он нам все рассказал.
— У меня бумага на его арешт, миштер Кокш, но я не хотел портить вам удовольштвие, да и ужнал я его, только когда с него шбили шлем!
. . . . . . . .. . . . . . . . . .
Вот так история!
Сентябрь. За бортом и на крюке
Хвалиться нашим турниром в Таггериджвиле нам было не резон, а все ж он удался куда лучше, чем праздник у Килблейзов, на котором бедняга лорд Гейдуйдерри расхаживал в черном бархатном халате, а император Наплевон Бонапарт появился в рыцарских доспехах и в шелковых чулках, вроде как у друга мистера Пелла из Пиквика.
Мы-то хоть, нанявши актеров из Антитеатра Астли, поразвлеклись за свои денежки.
От барона мы не получали ни весточки, после того как он показал себя столь прекрасным наездником, а потом сшиб бейлифа мистера Цаппа (поделом ему!) и его помощника мистера Стабза, которые хотели его арестовать. Моя душенька Джемми после исчезновения барона пребывала в скверном расположении духа, а это, скажу вам, весьма печальное зрелище. В такие дни ей ничего не стоит закатить пощечину Джемайме Энн или швырнуть блюдо с тартинками в мою горемычную особу.
Как я уже сказал, моя Джемми все время хандрила, но однажды (помнится, после визита капитана Хиггинса, который обмолвился, что видел барона в Булони) она объявила, что единственное для нее спасение — это перемена климата и что она помрет, если не поедет на побережье Франции. Я понимал, к чему она клонит и что возражать ей все равно, что возражать ее королевскому величеству во время тронной речи. А потому я велел слугам укладывать вещи и заказал четыре билета на пакетбот "Турецкий султан", отправлявшийся в Булонь.
