— А ты, Володичка, поменьше мудреныхъ словъ то говори; у насъ этого не долюбливаютъ….
И майоръ самъ пошелъ наставлять Іоську. Сей деревенскій философъ занималъ почетную должность возницы и глубоко пропитанъ былъ чувствомъ собственнаго достоинства. "Не моі дѣло", важно обрѣзывалъ онъ бабу, когда та просила его принести воды или о чемъ подобномъ: "моі дѣло съ паномъ іиздить, а не зъ жінками возиться." На кликъ барина онъ явился въ утреннемъ неглиже съ нечесаною бородой.
— Іоська, дрожки вычищены?
— Эге, чого жъ ихъ чистить? Щобъ упьять у грязь лѣзти? Се такъ!
— Ну, и шлея не починена?
— Та коли жь и було чинить? Ще тілько недѣля минула, якъ вона порвалась…
— О, чортъ тебя дери! Запрягай, какъ есть.
— И я жь кажу, запрягти, якъ воно е.
И довольный, что оставилъ за собой послѣднее слово, Іоська проворно заложилъ пѣгашку. Владиміръ принарядился въ приличный торжественному выѣзду костюмъ и явился передъ дядей въ полномъ блескѣ столичной пары.
— Счастливой удачи! крикнулъ майоръ вслѣдъ удалявшемуся экипажу.
Свѣжее утро возбудительно дѣйствовало на молодаго искателя приключеній; ласточки съ пискомъ, прихотливыми извивами, сновали мимо дрожекъ…
— Чей хуторъ? спросилъ онъ, подъѣзжая къ воротамъ.
— Якій? отъ сей? Бобырца Игнатъ Васильича…
И Іоська съ шикомъ разогналъ было пѣгашку къ крыльцу, но къ прискорбію пришлось осадить его на всемъ скаку. Мѣсто было занято. Самъ Игнатъ Васильичъ красовался въ казацкомъ казакинѣ на какомъ-то чортѣ въ видѣ коня; вокругъ него прыгала стая гончихъ и борзыхъ всѣхъ мастей и голосовъ; человѣкъ пять доѣзжачихъ составляли фонъ картины. Сообразивъ, что подъѣздъ неприступенъ, Іоська взялъ бокомъ и поровнялся со всадниками. Русановъ отрекомендовался.
— А очень радъ, очень радъ! забасилъ Бобырецъ: — я съ вашимъ дядюшкой другъ-пріятель… Эй, Хома, сѣдлай барину безпардонную! живо!
— Что это, Игнатъ Васильичъ, зачѣмъ?
— А какже? На охоту-то пѣшкомъ?
— Въ другой разъ съ удовольствіемъ…
— Полноте кобениться! Вы не Иванъ Иванычъ! Тотъ все отказывается; что жь ты, говорю, за подлецъ, душа моя, вѣдь я тебя нагайками отлуплю…
— Право, въ другой разъ лучше…
— Да что за церемоніи! Я вѣдь и не зову васъ въ домъ: у меня тамъ Содомъ и Гоморръ, битва Русскихъ съ Кабардинцами… А я васъ такомъ бѣлякомъ угощу! Нате, Налета вамъ уступаю, продолжалъ неистовый Мелеагръ, суя Русанову свору…
— Да, какже, возразилъ Русановъ, — теперь и поля еще не убраны…
— Мои поля — вѣдь не ваша забота! Такъ не хотите? Ну чортъ съ вами! Трогай!
