Так кто такие черти?
Черти, уточняю я журнальную формулировку, это взбунтовавшиеся католические «святари» в маскировочных сутанах, которые ненавидят советских людей, стремятся смущать их ложью и обманом, клевещут и лицемерят, пряча свои националистические хвосты и рога в густом религиозном тумане. Обретаются они не в аду, а в лондонском журнале «Божым шляхам», по командировкам которого посещают радиостанцию Ватикана. Как сказал рабби Иерохмель бен Хацкель, тоже понимавший толк в чертовщине:
Сатана надел сутану,
Оказался в Ватикане
И, намазав хвост елеем,
Стал святым архиереем.
Аминь!
Помните, читатель, эти бессмертные стихи Александра Блока? Он воскликнул:
О, я хочу безумно жить:
Все сущее — увековечить,
Безличное — очеловечить,
Несбывшееся — воплотить!
Вот такое безумное желание жить есть неистребимое свойство, неодолимая внутренняя сила самой жизни. Оно присуще каждому человеку и любому другому существу. И если бы кто-то вздумал идеализировать смерть и призывать к ней, как высшей цели, то такие нелепые речи сочли бы преступным замыслом или результатом умопомешательства.
Как ни странно, подобный «смертолюб» все же нашелся. Им оказался не обитатель сумасшедшего дома, а священник из Мюнхена, именуемый отцом Александром.
Усевшись перед микрофонами американской радиостанции «Свобода», преподобный отец выступил с проповедью «О символе веры». Проповедь, поскольку передавалась на белорусском языке, была рассчитана на православных верующих нашей республики. Поэтому давайте поинтересуемся, какой символ веры внушал своим предполагаемым слушателям отец Александр.
«После признания веры в бога-отца, вседержителя и творца, — издалека начал он, — после учения о Христе как сыне божьем символ веры приводит нас к вере в Христа-спасителя… И тут мы начинаем цитатой из символа: «Ради нас, людей, и ради нашего избавления Христос сошел с небес…»
А что такое избавление? Здравый рассудок верующих подсказывает, что оно означает прощение грехов, спасение от козней сатаны, от глада и мора, и огня, и иных всевозможных несчастий, угрожающих грешному человеку.
Да нет же, все не так, все наоборот! — решительно возражает хитроумный мюнхенский проповедник. Думая так, люди до сих пор ошибались. Избавление — это не любовь к жизни, а стремление к смерти. Он внушает: какой уж тут смысл жить, если жизнь представляет собой сплошной ужас — зло, ненависть и всеобщее озлобление, если она наполнена бессмысленным распадом, войной всех против всех, серостью и т. д. И все это неизбежно, потому что все — от бога. Смерть, гибель, тление, стало быть, — единственно возможная цель и единственно высокий идеал. Услышав такие, подкрепленные авторитетом Евангелия речи, иной наивный верующий может подумать: «Действительно, войны не прекращаются, ненависти в мире много. Не лучше ли положиться на бога и покорно ждать истинного счастья во Христе — смерти?»
