– Вы сомневаетесь в моем искусстве, моя госпожа?
– Нет, нет, что вы! Конечно нет!
– Предсказывать подобные вещи достаточно просто. Это самая легкая часть нашей работы.
Я взглянул на Эсмилькан с укором. Наверное, она все поняла: перехватив мой взгляд, улыбнулась и заученным гостеприимным жестом пригласила женщин в комнату.
– Прошу вас, усаживайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома. Садитесь, садитесь, пожалуйста. Спасибо, что почтили своим присутствием мой дом. Гости – дар небес, драгоценный алмаз на подушке гостеприимства. Они принадлежат Аллаху, а не только хозяйке дома.
Женщины принялись рассаживаться соответственно их рангу. Опускаясь на диван, они аккуратно расправляли полы одежды, тщательно скрывая ноги. Внезапно Эсмилькан, судорожно стиснув руки, пытаясь скрыть свое волнение, не выдержала.
– Может быть, – выпалила она, обращаясь к Айве, – вы покажете мне свое искусство, госпожа? Если, конечно, на то будет воля Аллаха.
Заметив, каким нетерпением горят глаза Эсмилькан, я только безнадежно вздохнул. Сердце мое сжалось. Как мог я упрекать госпожу за то, что она решилась довериться акушерке?
Достав из шелкового шафранового цвета мешочка, который дала ей повитуха, добрую щепотку соли, Сафия посыпала ею темные волосы Эсмилькан. Крупные кристаллики соли – куда крупнее, чем можно встретить на кухне, каждый величиной чуть ли не с булавочную головку, – ярко вспыхнули дрожащими огоньками, словно предвещая нечто чудесное. В темных локонах Эсмилькан они сияли, подобно бриллиантам.
Эсмилькан, выпрямившись и почувствовав на себе взгляды женщин, беззастенчиво разглядывающих ее, вдруг вспыхнула от смущения. Моя госпожа, привыкшая снимать вуаль с головы только перед купанием, не знала, куда девать глаза. Стиснув внезапно вспотевшие руки, она прижала их к груди. Только один раз в жизни ее так придирчиво разглядывали – когда она была невестой.
– Ее корчит, – произнесла Айва.
– Бедняжка просто нервничает, – возразила Сафия, обхватив рукой обтянутые затканной золотом тканью плечи подруги. – Я угадала, моя дорогая?
Эсмилькан, собрав всю свою волю, постаралась успокоиться, но покраснела еще сильнее.
– У нее нет никакого зуда, – заявила Сафия.
– Есть. Просто она сдерживается, как это положено принцессе королевской крови, – проворчала Айва.
– У тебя, наверное, от соли чешется голова, да, Эсмилькан?
– Н-нет… пока нет, – неуверенно прошептала моя госпожа. Судя по ее голосу, она с радостью согласилась бы терпеть даже чесотку, лишь бы доставить удовольствие своим мучительницам.
