Ефим положил номерок в боковой карман пиджака, подхватил портфель и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Вот,- сказал Трешкин, проводив Ефима долгим тяжелым взглядом.- У меня кот пропал, а ему шапку дают из кота. Как же это понять?
- Если мы будем ушами хлопать, они и из нас шапок наделают,- сказал Черпаков.
Это было продолжение темы, которую они начали еще в ресторане, а теперь продолжили здесь, в уголке.
Черпаков не только не рассеял опасений Трешкина насчет евреизации, но утверждал, что тот не преувеличивает, а преуменьшает степень повсеместного засилия евреев. По его словам, евреи уже распространились везде, захватили в свои руки командные посты не только в Америке и других западных странах, но фактически заправляют в Генеральном штабе, в КГБ и даже в Политбюро.
- Ну, насчет Политбюро ты уж слишком,- усомнился Трешкин.- Там сионистов нет.
- Сионистов нет, а масоны есть. А масоны управляются сионистами.
- Какое же от них спасение? - в ужасе спросил Трешкин.
- Никакого,- ответил Черпаков - Только что разве травить их по одному.
- По одному всех разве перетравишь! - вздохнул Трешкин.
- Всех не перетравишь, но хотя б некоторых.
- Фимка, скажи честно, неужели ты своей Кукуше ни разу не изменял?
Они сидели в узком коридоре перед обитой темно-зеленым дерматином дверью Лукина Ефим пришел по своему делу, а поэтесса Наталья Кныш надеялась получить характеристику для поездки в Португалию. Кныш была дамочка пухлая, сексапильная, говорила прокуренным голосом:
- Ты знаешь, что сказал Чехов о Короленко? Он сказал, что Короленко слишком хороший человек, чтобы быть хорошим писателем. Он сказал, что Короленко писал бы намного лучше, если б хоть раз изменил жене.
Ефим вежливо улыбался, но кокетничать был не настроен. Он думал, с какой стороны лучше подойти к Лукину, на что напирать, как добиться положительного разрешения дела.
Петр Николаевич Лукин был (и это значилось на вывеске - серебряные буквы на черном фоне) секретарем Московского отделения Союза писателей по организационным вопросам и относился к той породе людей, которая у нас уже вывелась. Где-то она еще существует и у нас тоже когда-нибудь возродится (я в этом, к сожалению, не сомневаюсь), но пока что, слава богу, практически вымерла.
В Союз писателей Петр Николаевич, как Андрей Андреевич Щупов, как многие другие, был передвинут из органов, где прошел путь от рядового надзирателя до генерала. Органы были его семьей, его домом, его школой, религией и идеологией. Всю свою жизнь и все здоровье он отдал органам. Он служил в органах, сажал от их имени, сам был ими посажен и ими же реабилитирован. После чего опять служил им верой и правдой, за что получил орден Дружбы народов, нагрудный знак "Почетный чекист" и звание заслуженный работник культуры, которое остряки, конечно, сократили и превратили в неприличную аббревиатуру ЗАСРАК.
