Монолог еще продолжается, и Виктор, который по началу с такой жадностью хватал каждую фразу, радостно отмечая, что примерно что-то такое, себе и думал, как-то незаметно погрузился в себя, скоро, совсем перестал слушать.
Тяжело. Происходит странное, необъяснимое, но материалисту трудно принять такое упрощенное объяснение. События непредсказуемые, нелепые, выворачиваются углами, но фильтры жизненного опыта, давно устоявшееся представление о мире, не пропускают в его жизнь душепоедающих полубогов — любимых творений Карлоса Кастаньеды, и прочие охотники за душой не держатся на отшлифованных полках интеллекта: сползают, скатываются, летят куда-то в пропасть.
Еще доносятся обрывочные реплики: "…и тебе, все же придется подписать, тут или там, не так важно… Признаться, ты последний в моем контракте. За пять последних лет, прошло пару десятков хороших людей, с некоторыми сошелся близко, но думали исхитрятся, выкрутятся: тянули, до последнего… Я говорил, что не могу смотреть как он это делает? Страшно. Нужна, всего лишь подпись… Проколи палец… поставь галочку… Можно, прямо на стене…
Но Виктор уже решил для себя: "Никакой мистики, никаких подписей. Всему есть, какое-то другое объяснение, — кажется, сейчас все поймет. — Только, не мешайте думать. Не надо этого прерывистого, задушевного бубнения. Пусть замолчит!"
Уже готов был крикнуть: "Не верю!.. Прекратить!.. Немедленно прекратить!..", но его опередил, резкий, морозящий до костей хохот:
— Ха-ха-ха… ну что тебе не понравилось?! Ха-ха-ха… сам же хотел, чтобы как-то так!.. Я, только подыграл… хе-хе… Сколько всякой чепухи, в твоей голове! — Громко выдохнул. — Хуф… Порой, на такое наткнешься… ха-ха-ха… А ведь почти подписал. Жаль, бумажки не было, потом бы вместе посмеялись. — И опять смеется, смеется…
— Ты знаешь, друг, — голос вдруг посерьезнел. — Бывает правда, которую лучше не знать. Правда, которая не дает новых надежд, новых иллюзий — не нужна. Пресная, бесполезная правда… Жестокая ложь в тысячу раз лучше; она оставляет выход, от нее, хоть кому-то польза. Правда делает больно — бескорыстно, цинично лишает жизненного смысла, все с чем соприкасается. Она — есть реальность, а реальность этого света — примитивные рефлексы, каннибализм белковых организмов, боль одинокого разума.
Меня, тебя, через сто лет не будет, а если поймешь, что времени, нет — оно просто выдумка, пшик, дыра в зубе, то сделаешь вывод: нас самих… скорее всего, уже нет… Хм… Зачем вопросы, ответы, метания, переживания, тому, чего нет?
