О людях, которых я рисовал | страница 16

— Абдулов, — ответил режиссер. — Он недавно поступил. Мы еще не успели вам его показать.

— Мне он нравится, — сказал Станиславский. — Передайте ему, что я его считаю «нашим».

Абдулов был счастлив, узнав, что сам Станиславский похвалил его.

Прошло несколько месяцев.

Константин Сергеевич снова посетил театр, и опять во время репетиции. Только другой пьесы. Абдулов и здесь был занят в какой-то маленькой роли.

Станиславский подозвал его к себе, приветливо поздоровался, а затем сделал замечание:

— Вы, конечно, очень хорошо это делаете, но нельзя же, голубчик, совершенно одинаково хромать в двух разных спектаклях.

Когда Станиславский узнал о настоящей хромоте Абдулова, он сказал режиссеру:

— Это уже, сударь мой, ни в какие ворота не лезет. Может быть, этот актер — гениальный?

— Гениальным его не назовешь, но он безусловно талантлив, — ответил режиссер.

— Ну, знаете, — заявил Станиславский, — чтобы служить в Художественном театре с таким недостатком, надо быть гениальным.

— На этом, — сказал в заключение своего рассказа Абдулов, — и закончилась моя карьера во МХАТе.

— Это что! — воскликнул Ярон.— А вот у меня был случай! Летом одна тыща девятьсот семнадцатого года я работал в петроградской оперетте. Играли мы в открытом театре зоологического сада. Сезон открыли «Графом Люксембургом». Я был занят в очередь с комиком С. Второй спектакль играл он. А потом меня стали назначать во все спектакли подряд. Играю день, играю два, играю неделю… Ну прямо ни одного свободного вечера. Прихожу к антрепренеру.

— Здрасте, — говорю, — как же это так получа…

— Так и получается, — перебил антрепренер, явно ожидавший моего визита, — только я ничего не могу поделать.

— Но С. не такой уж плохой актер, — возразил я, — почему вы его не занимаете?

— Я тоже считаю, что он неплохой актер, но бегемоты о нем иного мнения.

— Не понимаю: какая связь между бегемотами и моей просьбой о соблюдении очереди?

Связь оказалась простой.

У С. был на редкость пронзительный голос; кроме того, он старался на сцене разговаривать как можно громче. От его крика в расположенном рядом с театром вольере просыпались бегемоты и принимались реветь. Нетрудно представить, что происходило со зрителями.

Вот от чего иногда зависит карьера опереточного комика.

— М-да, — прогудел Максим Дормидонтович.

Можно было подумать, что за этим последует рассказ о каком-нибудь курьезном случае из его актерской жизни.

Но внимание его было занято за рисовками.