— Очень милая девушка, — бросила мать, не поднимая взгляда от варенья, которое как раз варила. — Вы уже подумали про дату свадьбы?
— Ну, знаешь! — вспыхнул я. — Это совсем даже и не…
— Что?
— Ничего.
— В любом случае, дай нам знать заранее.
Поскольку сам я понятия не имел, что об этом думать, рассказал об этом разговоре Сйянне. При этом я не смог удержаться, чтобы не захохотать, так что она тоже, конечно же, засмеялась. А потом повернулась на спину и засмотрелась в небо (мы лежали в сожженной солнцем траве, в продольной балочке за садом).
— А ты представляешь ее себе?
— Что?
— Нашу свадьбу.
Наблюдатель слегка запаниковал, я чувствовал, как он мечется у меня в мозгу, сразу же за глазами. Потребовалось какое-то время, чтобы я преодолел первые инстинкты — инстинкты сбежать в шутку, издевку и цинизм.
— Я не настолько смел, — ответил.
— Ммм?
— Дать кому-либо подобное обещание. Связать этого человека на всю жизнь. Ты меня понимаешь? — Я повернул лицо к Сйянне. Та все еще глядела в небо. — Это… это… это как бы я взял заложника. Пожизненно. Ккк будто бы… как будто бы… привил тебе паразита, который…
— Паразита??? — Наконец-то она глянула на меня. — О Боже!
— Как ты не понимаешь? — Если бы я не лежал, то размахивал бы сейчас руками. Продолжение проклятия неожиданных аналогий: мы говорим на тему А, А приводит на ум Б, начинаю говорить об этом; говорю, говорю, и, не окончив еще предложение, Б ассоциируется для меня с В, В — с Г, Г — с Д, и все они ассоциируются друг с другом, и так вырастает барочная конструкция, абстракция, объясняющая мир с поразительной легкостью; посему я пытаюсь по мере разрастания ее рассказать, перебивая сам себя, запинаясь и подбирая слова; и когда мои губы начинают второе предложение, мысли мои уже заняты проблемами Э, Ю и Я; первоначальная тема перестает меня интересовать, так что я, устыженный, замолкаю, не понятый в очередной раз. Дальше всего мог проследить мои ассоциации Мастер Бартоломей, потом Даниэль; Сйянна располагалась на третьем месте, намного ниже. Зато с ней я, чаще всего, не чувствовал себя смущенным нелогичными выводами. — Не понимаешь? Ведь это же нужно быть ангелом, чтобы иметь возможность от всего сердца дать подобную клятву! Я не имел бы отваги обречь кого-либо…
— Обречь? — снова перебила меня Сйянна.
Я взял ее за руку.
— Здесь нет возможности отхода. Не будет другой молодости, другого выбора, другой жизни. Поклянешься, и ффух, пропало. Разве что, если бы кто был ясновидящим… Но так? Знаешь ли ты меня? Знаю ли я тебя? Впрочем, люди меняются. Я сделал бы себя самой важной особой в твоей жизни! И если… Не понимаешь? Ведь это ужасно!
