Игорь-якорь | страница 11
Урок этот для Гавриила Ивановича оказался предпоследним. Дело в том, что за день до того, как город заняли белогвардейцы, в классе произошёл необычный случай. Началось с того, что сын городского полицмейстера Олег Дубровский во время урока поднял руку…
6. Горилла
Тут надо, кстати, сказать о руке Олега Дубровского. Сам Олег был не из маленьких, во всяком случае, выше Гавриила Ивановича и многих взрослых. Когда Дубровский стоял рядом с учителем литературы, учитель выглядел много ниже ученика. При этом об Олеге, судя по внешности, можно было подумать: неряха и неуч. На щеках у него пробивалась уже щетина, а руки всегда в чернилах. Руки эти были у него к тому же непропорционально велики. Они болтались по сторонам туловища, как у гориллы. В классе его и называли Гориллой, но называли так только за глаза. Он терпеть не мог этого прозвища, хотя оно подходило к нему как нельзя лучше. Дело было не только в его длинных, как у обезьяны, руках. Челюсти Олега были шире лба. А его рука, сжатая в кулак, казалась молотом кузнеца. Олег очень любил при каждом удобном случае хвастать своей силой. Своими ручищами он разгибал на колене подковы, а пальцами легко сгибал самые большие гвозди.
Когда в классе Олег поднимал руку, казалось, что выросло дерево или мачта упёрлась в потолок. В тот раз он выбросил вверх руку как-то особенно лихо.
— Что тебе, Олег? — спросил Гавриил Иванович.
— Разрешите выйти. Стреляют.
— А ты что, первый раз стрельбу услышал? В нашем городе уже два года стреляют. Садись, Олег.
Гавриил Иванович не любил Дубровского называть по фамилии. Может быть, именно потому, что как раз тогда в училище проходили произведения Пушкина, и в том числе «Дубровского», и как-то особенно чувствовалось это, как бы сказать, несоответствие.
Каким был Олег Дубровский, об этом ещё будет рассказ впереди.
Так вот, Гавриил Иванович сказал Олегу «садись», а тот на это ответил:
— Нет, не сяду. Разрешите выйти!
— Как так — нет! Кто здесь учитель, а кто ученик?
— Пока что вы.
— Что значит «пока что»? Ты совсем обнаглел!
В это самое время как трахнуло! Зазвенели не только стёкла — зазвенело в ушах.
Ударило по барабанной перепонке, загудело, сдавило голову…
— Слышите? — сказал Дубровский. — Дальнобойки бьют с моря. Завтра наши придут, и мы с вами не так поговорим.
Это Олег сказал уже на пороге, выскочил в коридор, шумно захлопнул дверь, и в классе только слышно было, как топают его башмаки. Бегать этот парень был мастак. Ноги были такие же длинные, как руки. Никто из класса не пытался его догнать. Все знали, что это бесполезно, и в тот раз его не догоняли. Рванулся кое-кто из-за парты, и первый среди них Яша Смирнов, но Гавриил Иванович как будто шашкой рубанул: