Роберто Фариначчи, бывший генеральный секретарь фашистской партии, заявил в «Лаворо фашиста», что во время как римских, так и стрезских переговоров, Лаваль предоставил Муссолини полную свободу действий в Абиссинии.
Таким образом, лавалевские опровержения имели не больше цены, чем клочок бумаги.
Сенатские выборы в октябре 1935 года показали явный сдвиг влево. Впервые в верхнюю палату Третьей республики вступили два сенатора-коммуниста. В те же самые дни обе конфедерации труда, реформистская и унитарная, слились в одну организацию, насчитывающую полтора миллиона членов. Массы определенно левели. Если правые хотели остановить этот поворот влево, то нельзя было больше терять времени.
31 октября наша газета получила сведения, согласно которым полковник де ла Рок сообщил Лавалю, что его организация закончила приготовления к путчу. На совещании со своими союзниками де ла Рок заявил, что на этот раз ничто его не остановит. Теперь, когда во главе правительства стоит решительный и твердый Лаваль, а не тряпка Думерг, успех переворота обеспечен.
В третий раз за два года Париж был на волосок от жестокого и кровавого мятежа. Найденные впоследствии документы показывают, что полковник де ла Рок действительно завершил все приготовления, вплоть до мельчайших подробностей. Опираясь на армию и на поддержку Лаваля, он имел очень большие шансы на успех. Враждебные ему массы были невооружены. Он рассчитывал сломить их сопротивление в Париже в течение четырех-пяти дней.
Но ему не пришлось начать бой. В последний момент Лаваль отменил выступление. В первых числах ноября Лаваль провел целую ночь у себя в кабинете, совещаясь со своими ближайшими сподвижниками: делать прыжок в неизвестность или нет? На столе у него лежала кипа донесений со всех концов страны. Эти донесения показывали, что идея Народного фронта прочно утвердилась в среде рабочего класса и значительной части мелкой буржуазии. Генеральная конфедерация труда, а также социалистическая и коммунистическая партии обратились к своим сторонникам с призывом быть готовыми к нападению врага. Ответом на всякую атаку было бы немедленное объявление всеобщей забастовки. При тогдашнем настроении рабочих забастовка, по всей вероятности, была бы полной — на все сто процентов. Имелись также признаки брожения в армии. Большинство офицеров сочувствовало «Боевым крестам» и другим фашистским лигам, но рядовые солдаты были настроены иначе. Их симпатии определялись теми настроениями, которые господствовали у них дома — в их родных городах и деревнях. Это были по большей части сыновья крестьян, а родители твердили им, что экономическая, в частности сельскохозяйственная, политика Лаваля не улучшила, а ухудшила положение в деревне.
