Известие о приходе Гитлера к власти Париж богачей принял с внешним спокойствием. В этот холодный зимний день парижане занимались своими обычными делами. В «час аперитива» кафе на фешенебельных бульварах были полны; гул разговоров, споры. Главной темой, заслонявшей все остальные, были «дела». Времена были тяжелые, и становились все тяжелее. Ни Германия, ни министерский кризис во Франции не занимали большого места в разговорах.
Парижская биржа почти не реагировала на приход национал-социалистов к власти в Германии. С настороженной сдержанностью она ждала известий о формировании нового французского кабинета. Дневные выпуски газет пытались умалить значение стремительного взлета Гитлера к власти. Они замалчивали или по-своему истолковывали тот факт, что национал-социалистский фюрер проповедывал в «Mein Kampf» изоляцию и уничтожение Франции, называя ее «наследственным, смертельным врагом» Германии. Французские газеты спешили объяснить, что в германском совете министров Гитлер и его двое коллег по националсоциалистской партии в действительности были пленниками большинства, состоявшего из «хороших», консервативных министров.
«Весьма вероятно, что новый канцлер, получив власть, скоро выдохнется, и тогда исчезнет его репутация человека, творящего чудеса», — успокаивал полуофициальный «Тан», рупор финансовой олигархии и тяжелой промышленности Франции.
В кулуарах палаты депутатов царило оживление. Депутаты не теряли времени на разговоры о Германии. Их гораздо больше занимали домашние дела: парламентские интриги и происки в погоне за теплым местечком.
Премьер, назначенный французским президентом, по освященному временем обычаю, объезжал влиятельных политических деятелей, которые, в свою очередь, весьма красноречиво заверяли его, что будут с удовольствием служить под его началом. В кулуарах палаты толпа благожелателей, просителей и просто любопытных окружала депутатов и сенаторов, имена которых назывались при обсуждении состава нового правительства. Каждый усердно продвигал своего протеже на место начальника канцелярии или секретаря при министре. Влиятельные политические деятели наперебой расхваливали достоинства своих кандидатов—сыновей, племянников, приятелей. Ожесточенная борьба шла даже вокруг незначительных должностей.
Вспоминаю, что я видел в тот день премьера одного из прежних кабинетов, Андре Тардье, — он стоял в углу, окруженный горсточкой друзей, и сардонически улыбался. Он был лидером оппозиции, и поэтому ни у него, ни у его политических оруженосцев не было шансов занять какойлибо государственный пост. А посему они уже обсуждали тактику борьбы против будущего кабинета.
