— Похоже, тут все чисто, — сказал он и задул свечу.
Теперь он взял трехметровый прут, который Честер прислонил к стенке туннеля, аккуратно положил его на край отверстия и стал задвигать внутрь, пока снаружи не остался совсем короткий отрезок.
— Ни обо что не ударился. Там что-то большое, — восхищенно проговорил Уилл. — Но кажется, — он изогнулся, направляя конец прута вниз, — кажется, я нащупал дно. Так, давай расширим проход.
Вместе они за несколько минут вытащили достаточно кирпичей, чтобы Уилл мог пролезть внутрь головой вперед. Честер услышал, как он охнул.
— Ты как?
— Все нормально. Просто высоковато, — ответил Уилл. — Спускайся ногами вперед, я тебе помогу.
Честер не без труда пролез в отверстие — в плечах он был пошире друга. Наконец они оба были внизу и могли оглядеться.
Они стояли в восьмиугольной комнате. Ее стены сходились куполом метрах в семи у ребят над головой. Центр купола украшала каменная розетка. Притихшие Уилл и Честер обвели помещение фонариками, любуясь готическим орнаментом на идеально ровной кладке. Пол тоже был сложен из кирпичей, поставленных стоймя.
— Потрясающе! — прошептал Честер. — Кто бы мог подумать, что мы найдем такое?!
— Похоже на склеп в церкви, правда? — спросил Уилл. — А знаешь, что самое странное?
— Ну? — Честер осветил друга фонариком.
— Тут совершенно сухо. И воздух сухой. Даже не знаю, что…
— А ты это видел, Уилл? — перебил его Честер, быстро проведя лучом по полу и остановив его на стене. — На кирпичах что-то написано. Причем на всех!
Уилл тут же развернулся к стене и принялся изучать замысловатые надписи, сделанные готическим шрифтом.
— Верно. Это имена. Джеймс Хобарт, Эндрю Келлог, Уильям Баттс, Джон Купер…
— Саймон Дженнингс, Дэниел Летбридж, Сайлас Сэмюэлс, Эйб Уинтерботэм, Кэрилл Пикеринг… Да их тут тысячи, — сказал Честер.
Уилл отстегнул с пояса молоток и начал обстукивать стены, прислушиваясь, нет ли за ними пустоты или даже прохода. Он методично обследовал две стены из восьми и вдруг остановился. Он прижал руку ко лбу и сглотнул.
— Чувствуешь? — спросил он у Честера.
— Ага, уши заложило, — кивнул Честер и засунул палец в ухо, не снимая перчатки. — Как в самолете, когда взлетаешь.
Мальчики замолчали, как будто выжидая. Потом они почувствовали вибрацию, звук, который больше ощущается, чем слышится, — как низкая нота, сыгранная на органе. Дрожь нарастала, проникая, казалось, внутрь головы.
— Надо отсюда выбираться, — Честер беспомощно посмотрел на друга и сглотнул, теперь уже не из-за заложенных ушей, а оттого, что подступала тошнота.
