Чак подхватил чемодан и попытался заставить нас двигаться. Я была не против, но Джейсон остановился, взял меня за руку, привлек к себе. Что он хочет делать, я поняла до того, как он это сделал, и спросила:
— Ты думаешь, это удачная мысль?
— Я думаю, что очень неудачная.
И он меня поцеловал, причем будто не всерьез. Не потому, что хотел поцеловать, а потому что это поднимет переполох. Мне это не нравилось, но я знала, что если отбиваться, то, во-первых, помада размажется, а во-вторых, ему может тогда захотеться большего. Он был в таком странном настроении, что я не понимала, как с ним обращаться.
Чак заслонил нас от фотографа широкой спиной, незнакомому охраннику бросил:
— Отобрать камеру. — А Джейсона спросил: — Зачем?
Джейсон прервал поцелуй и посмотрел на громилу, который был выше на голову. Я такого взгляда у него еще не видела. Гнев, упрямство, а в основном — просто сила и недобрая воля. Такому выражению было бы место на лице у меня, а не у Джейсона.
— Я не люблю, когда мною командуют, Чак.
— Вот теперь ты и правда заговорил как Кейт.
— Ты представить себе не можешь, как я могу быть похож на Кейта.
— На этой неделе мне на фиг не нужны два таких типа, Шуйлер.
— Я не Саммерленд, Чак. Тебе не платят за то, чтобы ты мною командовал, так что брось пытаться.
Джейсон потянулся взять меня за руку. Я протянула ему левую — правая пусть на всякий случай будет свободна. Потому что если бы взглядом можно было убивать, от Джейсона осталось бы сейчас жирное пятно на бетоне.
Злить вооруженного верзилу — не слишком здравая привычка, и я потом это Джейсону объясню, когда мы будем одни.
Здоровенный Чак стоял перед нами, сжимая и разжимая кулаки опущенных рук — считал до двадцати, наверное. Если бы на нас не была направлена камера, он бы наверняка проявил характер не просто сгибая-разгибая пальцы.
Фотограф бежал к свету, преследуемый охранниками, щелкая через плечо аппаратом, как отстреливаются на бегу, чтобы задержать преследователей, не особо стараясь попасть. Но целился он не в охрану, а в нас с Джейсоном.
— Сами тогда несите свои чемоданы, — выдавил Чак сквозь стиснутые зубы.
— С радостью, — ответил Джейсон злым голосом. И глаза у него стали очень синие — глубокого, темного цвета. Я поняла, что это цвет его глаз, когда он в гневе.
Фотограф уже скрылся из виду, и охрана вслед за ним. Джейсон поднял оба чемодана, уравновесил их и направился к выходу. Я взяла сумку с пистолетами и пошла за ним, присматривая одним глазом за Чаком.
