Но она была уверена, что отснято было больше. Она следовала за фильмом по всему городу, объехала второсортные кинотеатры, пригороды, кино на открытом воздухе. Иногда она задерживалась и смотрела королев катанья на роликах — «Мисс Хобокен» и «Мисс Лос-Анжелес». Иногда она выходила сразу же, жмурясь от света и оставляя своих мальчиков там, в темноте. Ей казалось, они там в безопасности. Когда она смотрела картину — возможно, это не совсем соответствовало истине, но на три четверти соответствовало, — для нее это значило, что они еще там (и Джерри тоже), а не лежат мертвые на каком-нибудь развороченном снарядами холме. Она знала их всех, и все они были для нее друзьями Джерри. И она словно слышала, как они говорят ему: «Почему ты не обернешься, парень? Мы, конечно, не думаем играть тут комедию и растягивать рот до ушей, чтобы показать, как нам хорошо, но ты бы все-таки обернулся. Твоя мать будет рада посмотреть на тебя». Но он ведь упрямый, всегда был таким и немножко медлительным, но он уже собирался обернуться. Нет, она просто уверена, что он обернулся.
Вот так все и шло. Теперь, даже если бы Мэриэн поняла, что нет никакой надежды увидеть Джерри, она все равно продолжала бы искать и искать, словно те поиски, которые велись ею в ночных кошмарах, сменились этими, и, откажись она от них, ей придется вернуться к прежним.
Почему она решила, что в Мексике будет по-другому? «Олимпия», «Дель Прадо», «Синэ Мехико». Ни один из них не был кинотеатром первого экрана, и вполне вероятно, что тут могут показать хронику полностью. Ей хотелось спросить своего шурина, скрывавшегося за газетой, как они здесь поступают с американской кинохроникой — сокращают ее еще больше? Но это было слишком рискованно. Ей могут солгать или каким-либо иным путем удержать от посещения кино.
Когда она приехала две недели назад, она попросила сестру дать ей какую-нибудь работу по дому. И Тереза поручила ей заботу о цветах. Они жили недалеко от рынка Долорес — полукружия сплошных цветов. Мэриэн ездила туда каждые два-три дня. Обычно Тереза ездила вместе с ней, а иногда подвозила ее и затем заезжала за ней. Сегодня Мэриэн сказала, что поедет одна, на своей машине.
— Ты уверена, что знаешь дорогу, Мэриэн?
— Ну, конечно: через парк и вокруг музея в обратном направлении, потом повернуть и выехать из ворот. Я прекрасно ориентируюсь. — Голос ее звучал уверенно и вполне естественно.
И все же она медлила — сначала задержалась на террасе, потом по дороге через парк. Это был решающий день. Но что он решал?
