— Поплыли, проверим?
Они разом бросились в воду. Плыли кролем по солнечной полосе. Брызги, слетавшие с рук, казались каплями вишневого сиропа. Максимов оглянулся и обвел глазами хвойную дугу Карельского перешейка, окаймленную снизу желтой полоской пляжей. Это был теплый берег, где в этот час тысячи людей готовили ужин.
— О-го-го! О, радость бытия! — заголосил Алексей. Рядом вынырнул Сашка с вытаращенными глазами и открытым ртом.
— Рубины из сказочной страны! — крикнул он, ударяя ладонью по воде.
Они вернулись к молу и уселись на железной лестнице.
— Через два дня выходить на работу, а Владька еще не вернулся, — сказал Алексей.
Саша вздохнул:
— А мне послезавтра двигаться в свою Тьмутаракань. Последние каникулы, прощайте. Грустно!…
— Да не езди ты туда.
— Как это так?
— А так. Папа Зеленин надевает черную тройку, идет в горздравотдел, идет туда, звонит сюда — и дело в шляпе. Неделя угрызений совести в высокоидейном семействе, а потом жизнь продолжается. Вот и все.
— Не пори чепухи, Алешка.
— Тебе очень хочется уехать?
— Нет! — сердито отрезал Зеленин.
— Еще бы! Ведь ты горожанин до мозга костей, потомственный интеллигентик. Вот Косте Горькушину везде будет хорошо…
— Костя мечтал о своей Волге, а уехал в Якутию.
— Потому что в Якутии двойные оклады и надбавка.
— Нет, не поэтому, — твердо сказал Зеленен.
Максимов повернулся к другу. Тот сидел на железной ступеньке, по пояс высовываясь из воды, белесый, тощий и вдохновенный.
— Мальчик, вернись на землю. Да-да, на земле существуют оклады, простые и двойные, и, кроме того,, прописка. Уезжающим в Якутию хоть прописка бронируется. Ты говоришь, что место судового врача пере-хватили, но Якутия-то осталась!
— Прописка — не приписка. Почему я должен дрожать над ней? Это меня унижает.
— Ну хорошо. Ты же знаешь, что я не только это имел в виду. Ты же будешь в медвежьей дыре, в глухомани, хотя и недалеко от Ленинграда. Якутия все-таки экзотика, просторы…
— Я тебе правду скажу. Никто у меня места не перехватывал. Просто на распределении я услышал, что в этом поселке два года не было врача, и попросил туда назначение.
— Браво! — воскликнул Максимов. — Твое имя запишут золотом в анналах…
— Сутки езды от Ленинграда, и нет врача — позор! Поехать туда — это мой гражданский долг.
Максимов не понимал, зачем это он затеял такой разговор напоследок, но что-то его подмывало перечить Сашке.
— Иди к черту! — сказал он. — Противно слушать! Тоже мне ортодокс нашелся!
