— Это вы, Оссэ? — спросила маркиза.
— Да, мадам.
— И все то время, что король был здесь, вы сидели в своем маленьком алькове и делали заметки?
— Я была поблизости, мадам, на случай если я вам понадоблюсь.
Маркиза невесело улыбнулась — не имело смысла лицемерить и надевать маску перед женщиной, которой она полностью доверяла, которая была ее хорошим другом. Мадам дю Оссэ бросилась на колени и схватила маркизу за руку:
— Вы убьете себя, вы убьете себя! — страстно воскликнула она.
— Бедняга Оссэ, если я умру, вас прогонят, и как тогда вы сможете завершить свои мемуары? Нет, конечно, и после этого вам следует их продолжать, только вряд ли они уже будут такими интересными, не так ли? Сейчас вы можете писать о короле и о своей госпоже, которая также является и госпожой короля. Но как долго это продлится?
— Зачем вы это говорите? — воскликнула мадам дю Оссэ.
— Но ведь так оно и есть... Я все время об этом думаю. И эти люди, собирающиеся на мой туалет... Неужели они полагают, что я не в состоянии прочесть их мысли?
— Эти ваши диеты, мадам, они вам пользы не принесут,— объявила мадам дю Оссэ.
— Боюсь, Оссэ, что я вообще не отличаюсь большой чувственностью. Я кое-что должна вам сказать... Порою король укладывался спать на кушетке. Что это означает?
— Лишь то, что он относится к вам с большим уважением, мадам.
— При этом он говорил: «Я не хочу вас тревожить». А это что означает?
— Что он считается с вашими удобствами.
— А как долго такой мужчина, как он, будет раздумывать об удобствах своей любовницы?
— Это зависит от того, насколько глубока его любовь к ней. Неужели мсье Кенэ не может ничего для вас сделать?
— Он давал мне и пилюли, и другие лекарства, но я оставалась... столь же... безучастной.
— Тогда, мадам, примите мой совет. Забудьте о трюфелях и диетах, о лекарствах. Ешьте то, что доставляет вам удовольствие, и вы поправитесь куда скорее, а вместе со здоровьем придет и тепло, которого так ждет от вас король.
— Дорогая моя Оссэ, как же хорошо, что вы рядом! Мне ведь больше и поделиться не с кем...
— Мадам, вы знаете, что я ваш друг.
— Тогда пожалейте меня, Оссэ. Жизни, которую я веду, не надо завидовать. Такие минуты, как сейчас, столь редки, я ведь никогда не бываю предоставлена самой себе. Я постоянно должна помнить о своих обязанностях, я не имею права на отдых. Пожалейте меня, Оссэ, пожалейте всем своим сердцем.
Мадам дю Оссэ покачала головой: — Мне жаль вас, мадам Маркиза. Мне искренне жаль вас. Вам завидуют при дворе, в Париже, во всей Франции. Все завидуют вам. Но я, та, которая знает вас лучше других, я вас жалею.
