«А мне говорили, что манекен — это вроде актера, и душа у него чистая, как у святого!» «Чушь! Чушь!»
«Дяденька, а вы можете не только рыбака изобразить? А футболиста можете? А тётеньку?»
При первом столкновении Евгений растерянно слушал детский щебет, пытаясь иногда отвечать, но затем плюнул и заторопился домой. Детишки не отставали, дергали за плащ, за штаны, мешали идти. Через квартал Евгений неуверенно побежал, а когда детишки побежали следом, кинулся во всю прыть, петляя по улочкам и наплевав на то, что убегает и от собственного дома тоже. Бесконечно пищащее «дяяяядеееенькаааа!», выкрикиваемое десятком детских ртов, слилось для Евгения в один протяжный вопль. Почему-то казалось, что детишки от злости начнут кидать ему вдогонку камни, он втянул голову в плечи и прижался к домам. Когда же Евгений выдохся и остановился, оказалось, что детишек давно нет.
Впрочем, дети ждали его и на следующий день. Только теперь их было еще больше. «Дяденька, а почему вы убегаете?» «Дяденька, а дайте удочку, рыбку половить!» «Дяденька, а вы в жизни совсем не такой, как в магазине»
На третий день дети стали появляться перед витриной. Они подходили то парами, то по одиночке, прислонялись к стеклу так тесно, что плющили себе носы, и разглядывали Евгения с искренним детским любопытством. Иногда они, смеясь, корчили ему рожицы. Иногда дышали на стекло и рисовали какие-то детские каракули. Потом выходил служащий и лениво разгонял их, чтоб не загораживали обзор. Не проходило и пяти минут, как детишки появлялись вновь.
В четверг после работы Евгений выскочил из магазина и сразу побежал, не обращая внимания на зародившийся за спиной гул. Детишки отстали через два квартала, но один раз мимо пролетела пустая банка из-под газировки.
Как-то вечером Евгения остановил сосед по лестничной площадке — рыжий Федор, лет сорока с хвостиком. Федор слыл в доме первым балагуром и пьяницей, любил бузить, громко материться и спать на лавочке у подъезда. Но в драках с соседями пока замечен не был.
— Ты, это, манекеном что ли работаешь? — спросил Федор, поглядывая Евгению куда-то за спину.
— Ага. Им самым.
— Ты, это, другой работы найти не мог что ли? Или калека? Я что-т не видел, что ты калека…
— А что-то не нравится? — насупился Евгений. Он был ниже Федора на голову, но шире в плечах.
— Я, прост, правду сразу в глаза скажу, — произнес Федор, медленно растягивая слова. — Мне, прост, не нравится, когда тут кто-то у меня под боком всякой хренью занимается. Ты же пойми, что манекены, они как, эти, проститутки. А я не люблю проституток! Я их, это, гоняю! Кто идет работать в манекены? Правильно! Калеки! А ежели ты не калека, а, этот, нормальный человек, то нафига ты туда поперся? Евгений оценил обстановку.
