— Май 68‑го прошел через это…
— Хорошее оправдание лени!
— Ты несправедлив.
Винсен пожал плечами, но его ярость постепенно уходила. Побег сына не очень удивлял его. Они противостояли друг другу уже давно, а точнее, с тех пор, когда Винсен против его воли привез его в Париж. Он говорил, что ему не хватает матери так же, как и Одетты, к которой он испытывал настоящую нежность, и его желание вернуться в Валлонг спровоцировало уже много конфликтов.
— Он сердится на меня из‑за развода, — вздохнул Винсен, — и он берет себе Алена в качестве образца для подражания, зная, что меня это раздражает…
— Ален — бог для всех наших детей, я думаю, мы ничего не можем с этим поделать.
— Тебя это устраивает… но не меня!
— Чем тебе мешает Ален? Его… ориентация?
— Не упрекай меня в этом, Мари. Я знал, что твой брат предпочитает мужчин задолго до того, как ты сама это узнала, и это ничего не изменило в моем отношении к нему.
— И, тем не менее, ты его ненавидишь!
Он, казалось, растерялся, услышав это. Потом быстро покачал головой.
— Это не то слово. Ты обвиняешь меня в том, что я ничего не помню, но я не в силах забыть его поведение! Он даже не пришел на похороны папы…
Отсутствие, которое Винсен все еще не простил ему. Это было очевидно. Мари не ответила, а лишь села напротив него. Она знала: он достанет сейчас пачку сигарет, что он почти сразу же и сделал. Он курил очень редко, но часто вертел пачку, когда находился в замешательстве.
— И в день похорон бабушки он меня прямо оскорбил… Он все путает. Историю наших родителей и нашу… Когда я смотрю на тебя, Мари, я не вижу в тебе дочь Эдуарда, я вижу тебя, тебя. Мою кузину. Поразительную женщину, которую я обожаю. Я бы испытывал то же и к Алену.
— Он, по‑видимому, не был в этом уверен. Последнее, что он хотел бы услышать в то время, это то… что был сыном такого мерзавца.
Воцарилось молчание, и они не пытались его прервать, уйдя каждый в свои мысли. Они вспомнили чтение дневников Юдифи в ту самую ночь, когда узнали правду. Шарль только что умер в больнице. Вместе, все пятеро, они собрались открыть несгораемый ящик его стола. Они нашли несколько маленьких черных блокнотиков, которые молча вытащили один за другим. После этого Ален никогда не был прежним.
После долгой паузы Винсен пробормотал:
— Злопамятность, прошлое, все эти ужасы… это много значит, в конечном счете… Посмотри на нас! Иногда мне кажется, что мы должны поговорить с детьми, — это история их семьи, и они имеют право знать, — но, тем не менее, я не могу на это решиться. Каждый раз, когда кто‑то из них задает вопрос, я уклоняюсь. Я думаю, что боюсь…
