Жан‑Реми сделал глоток хорошо охлажденного менту‑салона, который ему только что подал Ален.
— Потрясающе, — оценил он. — Но немного холодноват, на мой вкус.
Свободной рукой он отодвинул пряди волос, которые падали на лоб Алена и скрывали его взгляд. Они сидели друг против друга на кухне мельницы, в то время как дожаривался ягненок.
— Мне кажется, ей лучше, — продолжил Ален, немного отклоняясь.
Это заставило Жана‑Реми раздраженно убрать руку. Они смотрели друг другу в глаза, пока Ален не улыбнулся.
— Извини меня, — пробормотал он.
— Я тебя умоляю. Продолжай, ты говорил о Магали.
Он казался нервным, напряженным, как и каждый раз после того, как бывал у нее.
— Она делает из мухи слона в том, что касается детей. Она убеждена, что Винсен не вернет их ей, когда она выйдет из клиники.
— Их ей вернет? Какие странные слова… Речь идет об их сыновьях и дочери, их обоих.
— Да. Но она не уверена, что… что сможет когда‑нибудь снова жить с ним вместе. Или даже вернуться в Валлонг.
— Правда? И как она представляет себе будущее?
— С трудом.
Жан‑Реми часто задумывался, почему Ален испытывал такую тягу к Магали и почему он считал себя обязанным защищать ее.
— Естественно, она волнуется, — сказал он, пожав плечами. — Она уже полгода прозябает в этом доме отдыха!
— Она не прозябает, Жан, она выздоравливает. До сих пор она не была готова, она бы снова утонула в алкоголе. Сейчас, я думаю, у нее хватит сил больше к нему не притрагиваться. И я попробую ей помочь.
— Конечно!
В это слово он попытался вложить немного иронии и немного горечи — мелочи, которые не ускользнули от Алена.
— Для тебя это проблема, Жан?
— Совсем нет!
— Я очень люблю эту женщину, она много для меня значит.
Двусмысленность этого заявления заинтриговала Жана‑Реми. Ален редко говорил просто так, каждое его слово было искренним и точным, он употребил слово «значит» сознательно. За пятнадцать лет их знакомства с Магали его отношение к ней не переставало перерастать в нежность все более заметную. Был ли он чувствителен к ее расстройству или к ее обаянию? Даже подавленная, пьяная она на самом деле была дьявольски красива. И к тому же она была женой Винсена.
— Что она для тебя значит? Что‑то вроде… вечного искушения?
Жан‑Реми слишком поздно понял, что не должен был задавать этот вопрос: каким бы ни был ответ, он не имел никакого желания его слышать.
— Может быть.
В принципе, Ален никогда не говорил о женщинах, по крайней мере, с Жаном‑Реми, но у него случались связи без будущего, и все вокруг это знали. Он был таким соблазнительным холостяком, что было много женщин, желающих испытать свою судьбу. Те из них, которым удавалось провести с ним вечер, не колеблясь, хвастались этим.
