Не каждому скитальцу было по карману позволить себе ночь с Консуэлой, однако со мной певичка согласилась уединиться за чисто символическую плату. «Для поднятия авторитета» — раскрыла Консуэла причину своей щедрости. Правда, я так и не успел спросить, чьего авторитета — ее или моего. Но то, что авторитет у Проповедника поднимается буквально на глазах, мог, наверное, заметить любой, кто в тот момент взглянул бы пониже моей поясной бляхи.
Вечер вышел на диво незабываемым. Я постарался на широкую ногу отметить свой уход в отставку с поста хранителя Баланса. Правда, приходилось делать это в гордом одиночестве, но к одиночеству я за полгода уже привык. Несколько забредших на ночлег постояльцев не стремились напрашиваться в компанию к одиозному Проповеднику, и если не считать их косых взглядов, ничто не мешало мне наслаждаться первыми мгновениями свободной жизни. А подсевшая ко мне за столик Консуэла, на удивление охотно откликнувшаяся на мой призывный жест, стала и вовсе главным украшением чудесного вечера. Украшением, которым мне предстояло насладиться по-настоящему уже у себя в номере…
Итак, мы поднимались по лестнице. Разгоряченная Консуэла шептала мне в ухо такие слова, от которых любая воспитанная девушка вмиг сгорела бы от стыда. Я нес проказницу в постель и предвкушал, как то, что она мне пообещала, вот-вот воплотится в реальность. Оставалось лишь распахнуть дверь номера и дойти до кровати, где вольный скиталец Арсений (достаточно кличек — пора бы, наконец, вернуть себе законное имя!) начнет в полной мере радоваться прелестям жизни…
Я споткнулся и упал столь внезапно, что перехватило дыхание. Больше всего я испугался за Консуэлу, но девушка вдруг исчезла из моих объятий, словно растворилась в воздухе. Недоумевая, как это меня угораздило споткнуться на ровном месте и куда испарилась Консуэла, я только через несколько секунд определил, что нахожусь вовсе не в «Туманном Бродяге», да к тому же идеально трезв! Вместо грязного дощатого пола я растянулся на каменистом горном плато, и ко мне уже со всех ног бежали пятеро вооруженных людей. По их воинственным крикам и взятому на изготовку оружию было ясно, что разговаривать со мной они не собираются.
Мое мгновенно протрезвевшее сознание едва поспело за столь стремительной переменой обстановки. Благо, к спонтанным провалам в памяти мне было уже не привыкать, поэтому я пришел в чувство до того, как разъяренная компания открыла по мне огонь. Выхваченный из-под плаща «Экзекутор» с грохотом выплюнул в ближайшего противника двойной заряд жакана, и не успел еще враг рухнуть наземь с развороченной грудью, а я уже держал в кулаке готовую к перезарядке следующую пару патронов.
