Те, кто правил городами–государствами (или кто объявлял себя там правителями), федерациями и другими государствами из числа отдельных суверенных образований, часто были в состоянии осуществлять строгий контроль над отдельными городами и непосредственно прилегающими к ним землями, представлявшими собой их экономическую зону. Однако, в остальном им не оставалось ничего иного, как вести переговоры с конкурировавшими центрами. Местный контроль обычно опирался не только на силы принуждения данного города, но также и на широкое землевладение в сельских районах городского правящего класса. С началом агрессивной экспансии Флоренции, вышедшей за муниципальные границы, в XIV в. флорентийские тираны стали, насколько это было возможно, заменять правителей покоренных городов собственными людьми, однако для замены выбирались местные патриции.
Во всех приведенных случаях у местных владык оставалась значительная власть и свобода действий до тех пор, пока они могли сдерживать натиск врагов монарха и обеспечивали непрерывность поступлений в национальный капитал. И в действительности ни одно европейское государство (кроме, может быть, Швеции) не делало серьезных попыток ввести в национальном масштабе прямое правление сверху донизу до начала Французской революции. До этого времени все, кроме самых маленьких государств, полагались на тот или иной вариант непрямого правления, так что все они подвергались риску нелояльности, обмана, коррупции и бунта. Впрочем при этом непрямое правление позволяло обходиться без введения, финансирования и поддержания громоздкого административного аппарата.
Переход к прямому правлению обеспечивал правителям более прямой доступ к гражданам и контролируемым ресурсам через обложение домохозяйств налогами, массовую воинскую повинность, перепись населения, полицейскую систему и множество других видов вторжения в общественную жизнь на ее нижнем уровне. За все это приходилось платить широким сопротивлением снизу, многообразными согласованиями и установлением прав и привилегий граждан. И вторжение (государства), и согласования закладывали основы новых государственных структур, одновременно раздувая правительственный бюджет, численность чиновников и усложняя организационные схемы. Оформлялось всепожирающее государство нашего нового времени.
Легко представить формирование государства как результат своеобразной инженерии, а королей и министров — его конструкторами. Но можно привести четыре факта, которые не укладываются в это представление рассчитанного планирования.
