Он достал КПК и вызвал пеленгатор. Эля была в семи километрах отсюда. Похоже, бандиты с пленниками двигались медленно. Или даже стояли на месте.
Кстати, КПК надо бы подзарядить…
— Николай Ильич? — полуспросил-полупозвал Юра крепкого сутулого человека в длинной полосатой рубахе, выцветших до белизны джинсах и с тяпкой в руках. Юра каким-то образом знал, что тот слышит его приближение, но не оборачивается, а продолжает рыхлить землю. Ага, ждёт, когда я подойду на расстояние удара тяпкой… — Я не враг. Я привёз Тайву.
— Кого? — Человек, отставив тяпку, медленно обернулся. Сзади голова его была чёрной, шея — загорелой. Спереди всё оказалось белым: седые виски и длинный чуб, бледное лицо с голубоватыми мешками под глазами. — Какую тайву?
— Она мне так назвалась, — сказал Юра. — Так это вы — учитель?
— Да… да, я.
Николай Ильич медленно прошёл мимо Юры, остановился около убитой.
— Как это произошло? — глухо спросил он.
— Их обстреляли какие-то бандиты, — сказал Юра. — Там, по дороге, есть такой домик на полозьях…
— Масложимка, знаю. А вы что там делали?
— Прятался.
— От кого?
— От каких-то… не знаю. Бандиты называли их «махновцами».
— От лешкан, что ли?
— Понятия не имею, кто такие лешкане.
— Лешканы. Ну, лесные. Постойте-ка. Вы что, с той стороны?
— Ну… видимо, да. Если я вас правильно понимаю. Хотя, наверное, правильно.
— Правильно, правильно… Зайка на ту сторону часто шастала. Тайва, говорите. Тайва — это такая ночная зверушка. Так она назвалась, да?
— Да.
— Смешная…
— Она вам кто?
— Племянница, можно так — для простоты. Долго родство высчитывать.
— Она велела сказать, что не мучилась.
— Правда?
— Велела так сказать. Да, боли она, наверное, не чувствовала — позвоночник ей прострелили. Была в сознании до конца. Собственно, вот… Я могу идти.
— Подождите, я не… не так сразу.
Юра достал КПК. Эля почти не удалилась — метров на триста.
— Мне нужно догнать этих бандитов, — сказал Юра. — У них моя девушка.
— В какой они стороне? — спросил Николай Ильич.
— Вон там, — показал Юра. — Семь с половиной километров.
— Сунулись через болота, — сказал Николай Ильич. — Не знали, что шлюзы вчера открывали. Долго будут идти. Успеем.
— Успеем? — с нужной интонаций переспросил Юра.
— Да. Я провожу. Перехватим по сухопутью. А пока — пойдём к старшине…
— Подождите, — сказал Юра. — Вы знаете, куда их ведут?
— Знаю.
— И… тоже проводите?
— Нет. Дам карту. Пошли, а то и день не ждёт, и ночь не дремлет…
Старшина, здоровенный грушеобразный дед в старинной милицейской форме, какую Юра видел только в кино, и с автоматом ППШ, явно выкопанным недавно из грядки, а теперь висящим на брезентовом ремне на спинке стула, выслушал Юру, составил протокол (бланк был расчерчен от руки), осмотрел Тайву, выписал свидетельство о смерти, потом вызвал и отправил к маслодавилке двух помятого вида мужичков с синими повязками на рукавах и симоновскими карабинами за плечами — посмотреть, что там да как, и привезти трупы, ежели их ещё никто не забрал.
