— Колдун, — сказала Элла. — Колдуны, ведьмы… они встречаются. Их просто разными другими словами называют, но смысл-то тот же.
…а потом мама вдруг умерла, а Эля каким-то образом поняла, что её убили, убили такие же ведьмы или колдуны, и она даже примерно может определить, кто это был и как это сделал… но главное, что она поняла и другое: нужно не следствие проводить и не месть готовить, а прикинуться ветошью и лежать тихо-тихо, и тогда, может быть, повезёт остаться в живых. И она несколько лет жила ветошью, пока ей не исполнилось двадцать три, а двадцать три — это знак решения, по какой тропе ты идёшь, по простой или по опасной? И она пошла по опасной тропе. Но об этом нельзя рассказывать, по крайней мере — пока. Это будет как размахивание сигнальным огнём: эй, все любопытные, сюда, здесь самая мякотка… Так или иначе, когда она потом познакомилась с Алёной и даже подружилась, а это было непросто, уж очень они близкие и непохожие, уж слишком много локтей и коленок, которыми они стукались… в общем, Алёне она так и не призналась в том, что давно уже слышит её, знает о ней многое, едва ли не больше, чем та знает о себе, но это ничего не меняет, потому что она Алёнку любит, и не за что-то, а потому что она родная ей, по-настоящему, по-страшному родная. И ещё то, что Зона их обеих осиротила, — тоже добавляет… ну, ты понимаешь, нет? И тут — ты. Алёнку всю перекрутило сто раз внутри, она же только с виду такая смелая-бесшабашная. Она от тебя тогда сбежала, потому что тебя испугалась, что у тебя над ней полная власть появилась, ты и сам этого не знал. Но ей надо было в сторонке побыть, в себя прийти. Ну и пришла… Она бесилась так, что мне за неё страшно до истомы делалось, я её и позвала — дескать, надо мне помочь. Наплела ей… дура.
— Чего?
— Не важно. Потом, будет время, расскажу. Главное, она тут же думалку включила, по каким-то своим старым связям побежала. И всё бы пучком, но кто-то ей капнул в ухо, что есть-де волшебный порошок, который всё наяву превращает в сказку. Не во сне, не в глюках, а вот — в реальной грубой жизни. Всё вдруг начинает идти так, как тебе внутри себя хочется. Слышал что-нибудь?
— Нет, — сказал Юра. — Только про глюки. Хоть и очень продолжительные.
— Ну вот, а тут — в реале. Просят дорого, идти за ним долго… но, похоже, Алёнка решила, что оно того стоит.
— Я бы ей — без всякого волшебного порошка…
— Ну да. А так — она ушла, только записку оставила: мол, суток двое-трое меня не жди. А я сразу поняла, что что-то не то… но я-то до неё докричаться не могу. Попыталась до тебя…
