Викки озадаченно уставилась на ряды шаров, кирпичиков, цилиндров, пирамидок, с большими и маленькими дырками и вовсе без таковых, желтого, голубоватого, красноватого оттенка. Одна небольшая шайбочка как будто была присыпана пеплом.
Если официант и заметил на лице Викки обескураженное выражение, то не подал виду. Но в его глазах промелькнуло нечто похожее на гордость.
Викки выбрала два сыра. Официант сказал, что это мюнстер и реблошон.
— Позволю себе дать совет, — добавил он. — Возьмите к этому бокал шабли.
Викки не стала спорить.
Официант поставил перед ней тарелочку с ломтиками сыра и удалился, по пути перемолвившись словечком с сомелье.
Викки покосилась в сторону Саймона. К счастью, тот не смотрел на нее, поэтому она смогла некоторое время понаблюдать за ним. И была очень этому рада, потому что даже просто смотреть на Саймона было удовольствие. Все в нем казалось Викки если не идеальным, то близким к совершенству — внешность, голос, манеры.
Как красиво он ест! — подумала она. Медленно, со вкусом, явно испытывая наслаждение не только от еды, но и от самого процесса. В каждом его движении сквозит врожденная грация. Изящно и вместе с тем уверенно отрезает кусочек мяса, подносит на вилке к губам, раскрывает их будто для поцелуя... Сколько в этом эротики!
Викки опустила ресницы, внезапно испытав прилив чувственности. Ее вдруг бросило в жар, и она провела языком по губам.
В эту минуту, очень кстати, к ее столику приблизился сомелье, чтобы наполнить бокал вином.
Едва дождавшись, пока он удалится, Викки отпила глоток светлой ароматной влаги. И тут же вновь взглянула на Саймона. Тот, будто почувствовав, что на него смотрят, положил на тарелку нож, а затем сделал нечто неожиданное: повернулся к Викки всем телом, медленно взял бокал и поднял его в безмолвном тосте. Уголки его губ чуть приподнялись в улыбке.
Викки на миг замерла — за это время в ее голове успела пронестись вереница мыслей самого разного свойства, от беспокойных до приятных, — потом подняла подбородок и тоже едва заметно улыбнулась.
Дальше ничего особенного не произошло. Саймон отпил глоток красного вина, поставил бокал на стол и продолжил ужин. А Викки овладело волшебное ощущение причастности к чему-то такому, что с трудом поддается определению и известно только ей и Саймону.
В эту минуту она совсем забыла, какая неприятная обязанность существует у нее по отношению к этому удивительному человеку. Ее охватило ощущение праздника — совершенно иррациональное, потому что особых поводов для этого не было.
