— Не беспокойтесь о газетчиках, Доминик. Не думаю, что репортеры часто сюда заглядывают. А если кто-то нас и увидит — что с того? Пусть король мертв, но мы-то живы! Жизнь продолжается, и никто не требует, чтобы мы хоронили себя вместе с дорогими нам усопшими.
Прикусив губу, Доминик размышляла над его словами.
— Вы, конечно, правы, — ответила она наконец. — Нельзя вечно прятаться в замке. Но люди любят сплетничать.
Маркус повернулся к ней, и Доминик на мгновение задохнулась, в который раз пораженная ощущением его властной, всепобеждающей мужественности.
— О чем тут сплетничать, Доминик? Принцесса и королевский советник в холодный день зашли в кафе выпить по чашечке кофе — что здесь такого?
Взгляд ее скользнул вниз, к тонким пальцам, нервно теребящим край куртки. Рядом с Маркусом Доминик остро и болезненно ощущала в себе женское начало. Какая несправедливость — он-то рядом с ней никакого волнения не чувствует!
Эта мысль наполнила ее такой горькой досадой, что следующие слова вырвались сами собой:
— Нет, Маркус, вы не понимаете. Потому что не видите во мне женщину. — Вздернув голову, она бросила на него вызывающий взгляд. — Но я — женщина. А вы — разведенный мужчина.
Маркус усмехнулся удивленно и недоверчиво, словно не понимал, кому может прийти в голову такая безумная мысль. Его усмешка стала для Доминик пощечиной. Пусть она не такая красавица, как его бывшая жена, но и совсем непривлекательной ее не назовешь! В университете она вскружила головы двум или трем студентам...
Хотя, конечно, зеленые первокурсники — одно дело, а Маркус Кент — совсем другое.
— Не говорите глупостей, Доминик. Вы на двенадцать лет меня моложе. И потом, вы — принцесса Эдембурга, а я — простой смертный. Вам суждено выйти замуж только за принца, герцога или, на худой конец, маркиза.
— Я не говорю, что нас объявят женихом и невестой, — подняла брови Доминик. — Но люди могут решить, что у нас роман.
Лицо его исказилось гневом.
— Господи боже, Доминик!
Кипя от ярости, Доминик рывком распахнула дверцу.
— Вы правы. Как я могла хоть на секунду вообразить, что меня сочтут чьей-то любовницей! Для любовницы мне не хватает блеска: все, на что я способна, — стать послушной, бесцветной женушкой какого-нибудь зануды с голубой кровью!
Маркус не успел выйти из машины и помочь ей — она уже выскочила на мостовую.
Торопливыми шагами он подошел к ней. Доминик упрямо смотрела в сторону. Маркус твердо взял ее под локоть.
— Доминик, вы ведете себя как ребенок. Объясните, бога ради, что вас так разозлило?
