— И у тебя нет родительских меток?
— Одна теперь есть. — Он показал Ннанджи меч, появившийся на веке его правого глаза прошлой ночью, знак отца воина. — Вчера утром ее еще не было. Думаю, это какая-то шутка маленького бога, или, возможно, знак, который подтверждает то, чем мы занимались вчера.
Ннанджи сказал, что вторая возможность ему нравится больше. Мысль о том, что боги могут шутить, его не привлекала.
Они дошли до конца пристани, упиравшегося в берег, и снова пошли к Реке. Это была странная история, почти столь же странная в Мире, какой она была бы и на Земле, и Уолли пытался, как мог, объяснить, каково это — чувствовать себя двумя людьми одновременно, насколько его профессиональные познания отличались от его личной памяти.
— Кажется, я понял, милорд, — наконец сказал Ннанджи, хмуро глядя на скользкие от дождя, грубо отесанные доски. — Ты меня крайне озадачил, так как вел себя не так, как другие с высоким рангом. Ты говорил со мной, как с другом, хотя я был лишь Вторым. Ты не убил Мелиу и Бриу, когда у тебя была такая возможность — большинство Седьмых с радостью воспользовались бы возможностью сделать очередную зарубку на поясе. Ты относишься к Джии, как к леди, и ты даже дружески расположен к Дикой Эни. Так ведут себя люди чести в твоем другом мире?
— Да, — сказал Уолли. — Друзей труднее приобрести, чем врагов, но от них больше пользы.
Лицо Ннанджи прояснилось.
— Это сутра?
Уолли рассмеялся.
— Нет, это лишь моя собственная поговорка, но она основана на некоторых из наших сутр. Так или иначе, она действует; посмотри, сколь полезной оказалась Дикая Эни!
Ннанджи с некоторым сомнением согласился — воины не должны искать помощи у рабов.
— Я готов принести тебе вторую присягу, милорд, если ты возьмешь меня под свое покровительство. Я все равно хочу научиться у тебя искусству владения мечом, и кодексу чести… — он сделал паузу и задумчиво добавил: — И, думаю, я бы хотел научиться и тому, другому кодексу чести.
Уолли облегченно вздохнул. Он немного боялся, что его юный друг, что вполне естественно, попросту сбежит от него, как от сумасшедшего.
— Для меня большая честь снова стать твоим наставником, Ннанджи, поскольку ты чудесный ученик и в один прекрасный день станешь великим воином.
Ннанджи остановился, вытащил меч и упал на колени. Уолли хотел еще кое-что ему сказать, но Ннанджи никогда не были свойственны колебания или глубокие размышления, и он начал произносить вторую присягу:
