Меня эта ситуация позабавила, и я краем глаза покосилась на Сибил, что бы посмотреть, как она отреагировала. Но девочка все также мрачно "сливалась со стеной".
Вдруг я услышала свое имя.
— Найтингейл попросила меня дружить с ней, — самодовольно сообщила Виолетта и теперь все взоры обратились уже в мою сторону. — И я согласилась. Так что мы теперь большие подружки. Не так ли, Найтингейл?
Я нахмурилась, так как мне не понравилась смена ролей, но все же кивнула.
— А раз мы подруги, то можешь сесть со мной.
Ее капризное самолюбие задело то, что я села рядом с Сибил.
— Спасибо за предложение, но мне привычнее заниматься там, где я занималась до этого.
Виолетта равнодушно пожала плечами и ничего не сказала.
В течение двух последующих дней наши отношения с Сибил так и не сдвинулись с мертвой точки. Но на третий день я кое-что придумала. Усевшись рядом с ней, я не стала молчать, как до этого, а начала рассказывать ей про сумасшедшего Чарли.
— Про него я часто слышала, когда жила с родителями в Филдморе. Наша кухарка Мэг (она была из этих мест), рассказывала разные истории про него. Например, как Чарли в вальпургиеву ночь ловил ведьм на озере. Ему взбрело в голову, что они именно здесь устраивают свой шабаш. Он собрал со всей деревни рыбацкие сети и устроил ловушку, расстелив их по берегу. Чарли надеялся, что, когда они прилетят и начнут плясать, он натянет сети и поймает их всех за раз. Но то ли ведьмы узнали о засаде, то ли сменили место шабаша, но ночь прошла тихо. А на утро сумасшедшего Чарли нашли в ежевичных кустах, спящим сном младенца.
Помню, как я веселилась, когда Мэг описывала изумление, с которым Чарли осмотрел пустые сети и как недоверчиво косился на мужиков, разбудивших его, обвиняя их в том, что они продались дьяволу и выпустили на волю всех ведьм.
Рассказывая это, я старалась подражать Мэг, ее выразительной интонации и живой мимике. И тут я увидела, как Сибил тихо смеется. Она закрыла рот ладошкой, глаза ее были прищурены и лучились смехом. В восторге, оттого, что у меня все получилось, я обняла ее.
— Сибил, как здорово, что я смогла развеселить тебя.
Но моя несдержанность напугала девочку. Она резко помрачнела и отодвинулась от меня.
— Я не должна смеяться, Найтингейл, — пробормотала она. — Я забылась. И мне придется прочитать сегодня дополнительную молитву, чтобы Господь простил меня за мою слабость.
— Глупости! — воскликнула я, рассердившись. — Смех — это естественные эмоции человека. Посуди сама, разве Господь наделил бы человека смехом, если бы считал его грехом?
