— Вы свободны, но я должен знать, где вас найти, если вы понадобитесь консулу.
Это неожиданное заявление застало молодых людей врасплох, и Септимий ответил не сразу.
— Мы будем в доме Капито, где живет моя семья, — в Делийском квартале.
— Или в каструме Остии на своем судне, — добавил Аттик.
Начальник охраны кивнул, попятился и увел за собой караул.
— Значит, мы идем к тебе домой?
Аттик повернулся к Септимию, радуясь неожиданной свободе.
— Да, — с улыбкой ответил центурион, — но не раньше чем я покажу тебе кое-какие достопримечательности Рима.
Он встал и вышел на залитый вечерним светом двор.
— А что, если консул станет нас искать, пока мы будем осматривать достопримечательности? — поинтересовался капитан «Аквилы».
— Вряд ли мы ему понадобимся сегодня; ведь он только что нас отпустил.
— Значит, к тебе домой мы попадем завтра. А нам хватит времени, чтобы все увидеть?
— Можешь мне поверить, Аттик; что касается тех достопримечательностей, с которыми я хочу тебя познакомить, одной ночи никогда не хватает. Но большинству мужчин больше и не под силу.
* * *
Сципион вихрем влетел в таблиний, главную спальню дома, на ходу срывая с себя тогу. Громким голосом он приказал принести вина, и через секунду в комнату вошел слуга, протягивая сенатору позолоченный кубок. Сципион выхватил кубок из рук раба, залпом выпил — терпкое кисловатое вино лишь усилило жжение в клокотавшей яростью груди. Слуга поднял амфору, чтобы вновь наполнить кубок, но Сципион отобрал у него сосуд и приказал уйти. Когда раб исчез за дверью, в комнату вошла Фабиола. При виде взбешенного мужа она нахмурилась. Сципион резко обернулся и увидел жену, уже закрывшую за собой дверь.
— Глупцы! — выпалил он. — Слабоумные, некомпетентные идиоты.
Фабиоле не нужно было объяснять причину его гнева. Ей уже приходилось сталкиваться с подобной яростью мужа, хотя и не такой сильной. Все, кто разбирался в механизме работы сената, знали: это неповоротливое и крайне консервативное животное. В одном зале собирались триста самых больших эгоистов города, и зачастую разумные и хорошо аргументированные предложения отдельных людей или даже целых групп отвергались сенатом из-за неуместного многословия и склонности к склокам. Совершенно очевидно, что план, который Фабиола обсуждала с мужем, не прошел. Спрашивать о причине — значит переключить на себя ярость Сципиона, и, хотя муж ни разу не поднял на нее руку, Фабиола давно поняла, что в нем живет с трудом контролируемая склонность к насилию.
