Ф и в а. Провожу до городских ворот.
И о а н н. Идите, дети. Господь с вами.
Домн и Фива уходят.
Т и м о ф е й (облегченно). Спасется.
И о а н н. Усвоит ли сказанное ему?
Т и м о ф е й. Если сказанное тобой записывалось бы, то люди, перечитывая и вразумляясь, меньше бы грешили. Из всех церквей просьбы об одном и том же к тебе -- написать Евангелие. Напиши, святой Иоанн. Весь христианский мир в ожидании твоего писанного слова.
И о а н н. Видно, пришло время. Объявляю всем пост, а мы с Прохором взойдем на ближайшую гору помолиться.
Картина пятая
Ночь. На вершине горы И о а н н и П р о х о р. Иоанн, стоя на коленях, молится. Прохор сидит на земле.
П р о х о р (раздумывая вслух). Уж третью ночь святой Иоанн молится и ничего не вкушает. Сам--то я хоть хлеба да поем. А ведь не могу, как он, уверовать, как он, быть преданным Господу. Я тоже люблю Спасителя, но, наверное, не так трепетно. Ему дано, а у меня не получается. Выходит, не настолько очистился я от грехов, чтобы приблизиться к Богу.
Поднимается с колен Иоанн. В это время загремел гром,
Прохор пал на землю в испуге. Иоанн поднял его.
И о а н н. Вставай, сомневающийся. Садись и записывай то, что услышишь из уст моих.
Прохор взял хартию и перо с чернилами. Иоанн начал диктовать, Прохор -записывать.
"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог"[1] Пиши, Прохор, для всех поколений до скончания века, "дабы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и веруя имели жизнь во имя Его".[2]
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Картина шестая
Дворец императора Домициана в Риме. Вбегает П а р ф е н и й и делает вид, словно он здесь давно. Входит С т е ф а н.
С т е ф а н. Вовремя ты скрылся с глаз императрицы.
П а р ф е н и й. Я не подглядывал за ней.
С т е ф а н. Нет, ты шпионил за супругой императора. Все знаешь?
П а р ф е н и й. Знаю, но не одобряю. Императрица с гладиатором Никием...
С т е ф а н. С сильнейшим и храбрейшим гладиатором. Их связь не для твоего ума. Императору ни гу--гу.
П а р ф е н и й. Учту. А гладиатор не выживет: раны смертельные.
С т е ф а н. Пожалуй. Ах как ревел от восторга театр, когда Никий, израненный, добивал противников. Как ликовала императрица. Потрясающая картина.
Входит Д о м и ц и я.
Д о м и ц и я. Парфений, вернулся ли император из сената?
П а р ф е н и й. Рановато, государыня. Но я приготовил ему для отдыха ванную и спальню.
Д о м и ц и я (Парфению). Ступай.
Парфений уходит.
Д о м и ц и я (Стефану). Никий бодрится, но на лице боль невыносимая.
