Красота красотой, однако большую часть своего состояния этот богач нажил при помощи менее возвышенных интересов: торговли такими элементарными вещами, как чай и специи. А еще при помощи поставок из Японии редчайшего и самого тугоплавкого и жаростойкого сплава в мире — вольфрамовой стали.
— Это и есть та самая сталь, которую Моцарт покупал у Ракко.
— Вольфрам, — задумчиво повторил Дэн. — Какое-то знакомое слово.
— Может, ты имеешь в виду Вольфганг?
— Нет. Вольфрам. Грейс мне о нем рассказывала, — и он прямо посмотрел на Эми. — Ты не одна такая, кому бабушка рассказывала разные вещи.
— Ну, ладно, так что она тебе рассказывала?
— Только у меня, кажется, выключился звук в тот момент.
— Поэтому-то она, в основном все мне и говорила, потому что знала, что ты все равно ничего слышишь.
Они прошли через галерею комнат с резной позолоченной мебелью, в конце оказался круглый зал с голубоватой подсветкой. В самом его центре стоял старинный клавесин из красного дерева.
— Я пошел, — сказал Дэн. — Это уже напоминает игру «Ты знаешь кто».
Эми сердито схватила его за руку:
— И ты знаешь, кто! И даже можешь назвать его имя! Вот, читай: «На этом инструменте в 1770 году в доме Ракко играл Моцарт».
— Да? Только существует маленькая проблемка. Это клавесин. И он нам не расскажет, что означает D > HIC. И еще у него нет ничего общего с пирожными, ни на французском, ни на каких других языках.
— Ну и что, — настаивала Эми. — Все, через что мы прошли, привело нас к этому инструменту. Он откроет нам следующий ключ. Я уверена.
Дэн засунул руку в карман и достал оттуда грязную помятую салфетку:
— Как хорошо, что я был в других джинсах, когда мы купались в канале.
Эми вытаращила на него глаза:
— Это что такое?
Он развернул салфетку, и она увидела логотип поезда.
— Единственное, для чего бывает нужен клавесин, Эми, — это чтобы на нем играть. А это — музыка.
Он развернул салфетку, и она увидела знакомые ноты, которые Дэн переписал ей в поезде: KV-617.
— Ты гений, Дэн! — Эми чуть не закричала от радости. — Получается, что Бен Франклин дает нам музыкальный ключ! Моцарт нас приводит к своему инструменту! А мы должны играть на нем!
Они огляделись вокруг. Клавесин был огорожен бархатным канатом, у дверей дежурила охрана.
— Ладно, только не сейчас. Этот парень открутит нам головы, если мы только пальцем тронем его драгоценные клавиши, — сказал Дэн.
— Правильно, — согласилась Эми.
— Музей закрывается в пять, а пока нам надо где-нибудь спрятаться, — решил Дэн.
