— Вот, еще хиты Фрэнка Заппы, и, кажется, все, для начала.
— Вы истинный ценитель музыки, — сказал ошеломленный продавец.
— Что вы, обычная клептомания, — скромно ответила Нелли и бросилась за дверь.
Бедный юноша все никак не мог выйти из оцепенения, но когда вышел, то пустился по следам беглянки.
Нелли успела подмигнуть детям, которые были шокированы не меньше продавца, и кинулась прочь по булыжной мостовой.
— Fermati![4] — только и мог крикнуть молодой человек.
Нелли стала постепенно ронять один за другим диски, краешком глаза с удовлетворением замечая, как продавец то и дело останавливается и подбирает их с земли. Расчет был такой, чтобы дать детям как можно больше времени пробыть в «Disco Volante» одним.
«Так, кажется, я начинаю мыслить, как Кэхилл», — внезапно подумала она.
Ну что ж, с кем поведешься, от того и наберешься.
То ли еще будет.
Эми с Дэном обыскали весь магазин, заглядывая за полки, под прилавки и в кладовки в поисках запасной двери.
За занавеской Дэн нашел маленький кабинет, в котором находились заваленный бумагами письменный стол, раковина, электроплита, древняя кофеварка и крошечный туалет. Но никаких дверей. Он попытался открыть окно, но оно было запечатано и в несколько слоев замазано краской.
— Дэн! — услышал он. — Посмотри сюда!
Эми стояла в кабинке для прослушивания за звуконепроницаемым стеклом. В ней находилась стереосистема и рядом — пара наушников. Дэн принялся простукивать стены:
— Никаких признаков потайного хода.
Эми задумчиво рассматривала стопку компакт-дисков, лежащих на стойке:
— Тебе не кажется, что это какая-то странная подборка?
Дэн забрался на стул и стал читать названия дисков. «Green Day», «Rage Against the Machine», Eminem, «Red Hot Chilly Peppers» и «Сумерки гения: последние произведения Вольфганга Амадея Моцарта».
Дети надели наушники и поставили диск. Дэн очень надеялся услышать тайное послание, поэтому, когда струнный квартет заиграл музыку, он был разочарован.
Он сделал кислое лицо — хватит с него Моцарта — и стал от нечего делать разглядывать обложку. Ну вот, опять все те же скучные музыкальные термины: кантата, адажио, каденция. Эми наверняка знала, что все это значит. А может, и не знала, а просто притворялась, чтобы позлить его.
Его взгляд переместился на последнюю строчку списка, и он прочитал: Адажио KV-617 (1791 год). Опять то же произведение. Он нажал перемотку и включил последний трек.
В ту же секунду пол под их ногами куда-то провалился, и дети, не понимая, что с ними происходит, полетели вниз, скользя по желобу металлической трубы, зеркальные стены которой отражали их лица, выражающие одну-единственную эмоцию — шок.
