— Ладно. А ты Лили потренируй. Ладно. Хорошо.
Она прошла мимо него. Обернулась. В ней было шесть футов шесть дюймов. Он сказал:
— Ты сама-то видела эти миниатюры, которые она нарисовала?
— Да, видела. Секс-магнат повесил их на стену на лестнице. Балетные танцоры, парящие вокруг бог знает чего. Тут рука, там нога. Я их видела. И решила, что они вполне ничего.
Кит пытался вычислить, где его место в цепи бытия. Она снова обернулась и поднялась еще выше. Он закрыл глаза и увидел ее целиком, законченной, в ее покрове — в обтягивающем комбинезоне ее юности.
* * *
В тот день они спустились по крутой тропке к деревне, чтобы пройтись, подержаться за руки и побыть парочкой вдвоем — Лили и Кит. Глубокие улицы, разбитые булыжники мостовой, тени, темные, как фиги, все тихо в час сиесты, отданный негромкому журчанию пищеварения. Граффити, намалеванные белым: «Mussolini На Sempre Ragione!» — «Муссолини всегда прав!». Над их головами, заметная почти с любого наблюдательного поста, стояла артритическая шея Санта-Марии. Было пять часов, и колокола мотались и раскачивались. Шанс пройтись, подержаться за руки и побыть парочкой, пока еще есть время.
— Смотри, — сказал он. — Это не собака. Это крыса.
— Нет, — ответила она. — Вполне приличная собачка.
— Она даже не желает быть собакой.
— Перестань. Ей за тебя стыдно.
— На самом деле вид у нее такой, будто ей и впрямь чуть-чуть стыдно.
— Так оно и есть. Бедняжка. Какая-то разновидность таксы. Или терьера. Мне кажется, помесь.
— Возможно. Мама была собакой, а папа — крысой.
Зоомагазин гордо щеголял двойным фасадом: в левой витрине — зверинец за решеткой (котята, ерзающие хомячки, одинокий ошарашенный кролик), в правой, захватив себе весь отсек, — крыса в нарядном синем ошейнике плюс пластмассовая кость, плетеная корзина и красная бархатная подушечка, на которой та привычно примостилась. Они уже не в первый раз останавливались, чтобы ею полюбоваться. Размером с крысу, серая шерсть короткая и одновременно грубая, усы подергиваются, глаза малярийные, розовое рыльце и хвост, похожий на толстого дождевого червя. Кит спросил:
— Много ли ты знаешь крыс, живущих в подобном стиле? Потому-то у нее такой вид, будто ей стыдно.
— Они играют на корте в его замке, — внезапно произнесла Лили. — Считается, что он — прекрасный спортсмен. Она говорит, если он ей хоть самую капельку понравится, она непременно подумает насчет этого.
Кит услышал свой голос:
— Нет. Разве это честно по отношению к Тимми?
