Никогда еще я не был так возбужден. Дрожащие руки невольно выдавали мое душевное состояние. Взглянув в зеркало, висевшее на стене, я не узнал себя: на меня смотрело чужое, раскрасневшееся от волнения лицо с лихорадочно блестевшими глазами.
Я не замечал присутствия Дхандаса, хотя он сидел напротив меня и наблюдал за мной своим острым взглядом, забыл об амулете и думал только о том, что в сердце Африки находится город, подобный Фивам, Саису[11] и Мемфису, о котором никто даже и не подозревает в нашем цивилизованном мире.
Вновь ожило в памяти все то, что узнал я за долгие годы учения и научной работы, и я рисовал в своем воображении город Митни-Хапи. Узкие, оживленные улицы города, открытого Шивнатхом Джаухри, напоминали мне Качаури — торговый район старого Бенареса[12], куда вереницы караванов доставляли сандаловое дерево, кардамон[13] и пряности из различных районов Индии, золото из Офира[14], драгоценные камни из Элама[15] и бурдюки с вином из Ирана.
Не было ничего удивительного в том, что я перенесся мысленно в другой мир: я любил представлять себе картины далекого прошлого, оживляя их, насколько возможно, своей фантазией. Не раз, сидя в тихом, уединенном кабинете в Наландском музее, я слышал мерную поступь тысяч ног, шагающих под звуки труб и бой барабанов, и видел, как раскрываются городские ворота и проезжают боевые колесницы и как высокомерно взирают гордые воины на народ, который провожает армию фараона в новый военный поход. И не успевают рассеяться белые облака пыли, поднятые копытами коней, как из ворот выходят легким, быстрым, похожим на бег шагом пехотинцы, вооруженные луками со стрелами, боевыми топориками и копьями.
Вдруг громкий голос возвещает о приближении царя, и в воротах появляются телохранители, или, как их называют, «спутники фараона» — самые смелые и сильные воины из африканских племен. Они отличаются могучим телосложением и на целую голову выше жителей Нильской долины. Для этих солдат с толстыми губами, густой бородой, широкими плечами и сильной, как у быков, грудью война является развлечением, а грабеж — средством существования, и одно их имя наводит ужас на жителей стран, лежащих между горами Ассирии и пустынями Эфиопии. «Спутники фараона», вооруженные ослепительно сверкающими на солнце боевыми топорами, одетые в длинные узкие белые рубашки в синюю полосу, четко, нога в ногу, идут стройными колоннами по двое.
Затем выезжают на колесницах старые, прославленные воины, знаменосец и военачальники египетской армии. И вот наконец появляется сам фараон, одетый в боевые доспехи и вооруженный бронзовым кинжалом и луком со стрелами. Он правит статными белоснежными конями, и его длинный плащ развевается на ветру. Золотые поводья оттягивают красивые головы лошадей назад, и султаны из страусовых перьев касаются спин, покрытых парчовой попоной. Рядом с колесницей бежит с высунутым, как у собаки, языком прирученный лев.
